описал? Не преувеличил ли чего, рассказывая об Обители Богов, не выставил ли ее более величественной, более опасной или прекрасной, чем есть?
Кит так долго молчал, что Фебруарен уже испугался, что тот и вовсе не ответит.
– Мост, – сказало наконец чудовище. – Радужный мост. Он сломан. Об этом я не упоминал.
Они снова все обсудили. Кит отвечал очень медленно, и Кловен Фебруарен решил, что Асгриммуру Гриммсону весьма непросто дается рассказ о вселенной, в которой обитали боги его юности. Вероятно, вознесение изменило человеческий мозг, хотя изменения эти не сразу бросались в глаза. Быть может, так происходит и с другими Орудиями.
Беседы с вознесшимся напомнили Фебруарену о том, как сложно порой бывает общаться с аутичным ребенком. Он воспитывал такого давным-давно. Это был Очион, его сын и дядя Муно. С помощью любви и магии волшебнику удалось обучить Очиона, и тот смог жить взрослой, хоть и не совсем полноценной жизнью.
– Вот проклятие! – вздохнул старик, обращаясь к соленому морскому воздуху. – А что, если все боги – аутисты?
Это многое бы объяснило.
– Жди здесь, – велел Фебруарен киту.
– Сколько ждать?
Чудовище не спросило, куда собрался волшебник и как намеревается перенестись прямо из моря, но задало самый простой конкретный вопрос.
– Столько, сколько потребуется, чтобы открыть вход. Проголодаешься – охоться.
Волшебник видел, как вдалеке резвятся тюлени. Значит, неподалеку земля.
Киты едят тюленей?
– Но далеко не уплывай.
Асгриммур Гриммсон описал все в таких подробностях, что Девятый Неизвестный сумел мысленно нарисовать подробную, хоть и бесцветную, картинку. В ужасе ухватился он за скрытые ниточки Модели и шагнул туда, где его вполне могла подстерегать вечность. Он не знал наверняка, удастся ли проскользнуть в другую реальность, оставалось лишь попытаться. А удастся, сможет ли он вернуться, если не сумеет открыть вход изнутри?
Кловену Фебруарену перевалило за две сотни лет. Он рисковал и раньше, но никогда не бросался вслепую в такую вот авантюру.
Старик шагнул, все еще гадая про себя, какие тайные мотивы толкнули его на подобное безрассудство.
Он словно бы шел сквозь беззвездную ледяную ночь, но так происходит всегда, когда имеешь дело с Моделью. А потом его окутал серебристый свет.
Наверное, элен-коферы перед уходом вычистили из этого мира все цвета.
Кловен Фебруарен, неуклюже растянувшись, лежал на каменном причале. Впереди возвышалась гора, позади лежала гавань. У причала стоял одинокий корабль. Наверное, он был мифический, но даже мифические корабли гниют, если с ними обходиться нерадиво.
Нерадиво обходились со всем этим миром.
Где же элен-коферы? Волшебник рассчитывал встретить гномов, хоть вознесшийся и считал, что те, скорее всего, уплыли на золотой ладье, принадлежавшей богам. А что за корабль тогда гниет у причала?
– Нужно
