а толщина снега достигала двадцати футов. Все было вверх дном: повсюду торчали ветки, стальные рельсы и деревянные крепления – но снова светило солнце, а птицы уже возобновили свой щебет. Не было видно ни путей, ни навесов, защищавших их от снега. Уилл вспомнил о лежавшем в кармане облепленной снегом куртки альбоме. Наверное, карандашные линии уже расплылись на мокрой бумаге.
С деревьев доносился звук, которого Уилл никогда раньше не слышал: будто стук звериных копыт сливался в своеобразный траурный вздох.
– Уилл, ты в порядке? – На расстоянии двадцати ярдов[3] от него, тоже ухватившись за дерево, держался его отец.
– Я в порядке.
– Я сейчас дойду до тебя.
И тут оба они заметили золотой костыль, торчавший из сугроба чуть выше них по склону. Обернувшись на скрип веток, Уилл увидел занесенного снегом человека, державшегося за стоявшее рядом дерево. Из-за повязанного вокруг его лица шарфа видны были только его глаза.
– Порядок? – спросил его отец.
Человек не ответил и только поднял руку. Уилл увидел, что глаза его прикованы к золотому костылю.
– Помогите, – раздался приглушенный крик.
Он доносился снизу, где не более чем в сорока футах от дерева, на котором устроился Уилл, начинался обрыв, на дне которого по камням бурлила горная река. Скосив глаза, Уилл увидел, что на самом краю, ухватившись за тонкую длинную ветку сосны, лежал Корнелиус Ван Хорн. Его ноги свисали над обрывом.
– Держитесь крепче, сэр! – крикнул отец. – Я иду. Он обратился к мужчине в шарфе:
– Помоги!
Однако тот не ответил и не сдвинулся с места. С деревьев опять раздались странные звуки.
– Что это? – спросил Уилл, но инстинктивно уже догадался.
– Ветка долго не выдержит! – крикнул Ван Хорн с удивительным спокойствием.
– Пап, – позвал Уилл, холодея от ужаса.
– Оставайся на месте, Уилл, все будет в порядке.
Уилл стал следить, как его отец осторожно загребает снег на пути к железнодорожному магнату, вкапываясь в него руками и ногами, чтобы притормаживать. Огромный сугроб справа от него вздрогнул, разломился и провалился в пропасть. Уилл почувствовал, как по всему его телу пробежала дрожь. Все, что находилось на краю, могло сорваться в любой момент.
– Все будет в порядке, сэр, – сказал отец Уилла, хватаясь за наклоненную сосну и обхватывая ногами ее ствол. Он потянулся к Ван Хорну. – Я возьму вас за запястье, а вы хватайтесь за мое.
Ван Хорн был крупным мужчиной, и Уиллу слышно было, как отец покряхтывал, принимая его вес на себя. Опершись о ствол дерева, Джеймс Эверетт изо всех сил потащил его вверх. Сердце Уилла билось о ребра, словно маленький испуганный зверек, пока он смотрел, как его отец орудовал на краю пропасти.
Своей второй рукой Ван Хорн схватился за крепкую ветку
Ярд – британская мера длины, примерно равная 90 сантиметрам.
