Сахарова» и «Жизнь Высоцкого». Уже в постсоветский период «Комсомолкой» много лет руководит Владимир Николаевич Сунгоркин.
Мне, конечно, всегда не хватало Ганюшкина. Не хватает и сейчас.
В 1998 году его не стало. Еще раньше ушел 24-летний сын Алексей Ганюшкин, вскоре жена Юлия Васильевна, а старых родителей давно уже нет. Ни братьев, ни сестер, никого. Какие-то дальние родственники еще откликаются по старому домашнему телефону Ганюшкиных, скороговоркой объясняют, чья это теперь квартира. Вроде бы ничего не остается от потуг земных, дорогой Виталий? Нет, остается – память! Она в сердцах людей, с которыми ты шагал по жизни и которые пока живы, из «Комсомолки», «Правды», «Советской культуры», «Нового времени». Они помнят твою улыбку, ямочки на щеках, влюбленность в аккордеон и русское слово. И от настоящего журналиста остается неуловимое эхо: добрые дела, выпрямленные судьбы, благодарность людей, которым он помог газетной строкой.
А в рабочий отдел приходили разными путями…
Ким Костенко тоже был редактором отдела позже, а до этого много лет был собкором газеты по Донбассу. По давней традиции «Комсомольской правды» лучших собственных корреспондентов приглашали в центральный аппарат на руководство, делали членами редколлегии. И Ким вошел в нашу московскую жизнь, что называется, как нож в масло.
Он был удивительно интересен во всем.
Над собкорами и своим многолетним собкоровским прошлым, казалось, только подшучивал. Все знали, как трудна эта работа – представлять острую газету на местах.
Но в дружеских трактовках Кима собкоровское дело – сплошная синекура, удел сибаритов. Главное, утром не забыть вставить ноги в тапочки. И ты уже при исполнении. Для этого тапочки надо выбирать желательно без каблуков, чтобы задник не тер.
Между тем по-настоящему отборный собкоровский корпус действовал в «КП». В нем значились многие бывшие офицеры-фронтовики. Собкоры считали себя каким-то рассредоточенным воинским подразделением казацкого типа. Выбирали «сотских» и «десятских», а атаманом выкликали Кима Прокофьевича Костенко.
Да, предельно честным был Ким Костенко – редактор отдела.
Вроде бы кто я для него? Практикант, стажер, младший литсотрудник? Но раз уж стал членом коллектива «Комсомолки», то даже для Кима Прокофьевича Костенко, фронтовика, бывшего собкора в Донецке, члена коллегии газеты, я был свой, не ровня, но свой.
Какой-то день в 65-м. Редко я видел Кима в состоянии такой сосредоточенности. Он читал, сдвинув к переносице черные брови, переданный ему Юрием Петровичем Вороновым материал. Ушел с ним даже в свой кабинет. Потом в моей комнате появился Аркадий Яковлевич Сахнин. Известный писатель, публицист, кинодраматург.
Знаменитый автор после публикации в «Комсомольской правде» очерка «Эхо войны», судя по всему, подготовил новую «бомбу». Я догадывался, какую. Пришло письмо из объединенной китобойной флотилии «Советская
