через проволоку, которой обнесен по периметру лагерь и на которой все еще висят колокольчики – те самые, что не зазвякали предупредительно в ночи. Не колокольчики подняли тревогу, а Сильвия, ее крики заставили всех нас выскочить из палаток в разной степени одетости. Мистер Мацунга все еще застегивает молнию на ширинке, вылезая через клапан палатки. Эллиот даже не потрудился надеть брюки, он выскочил в холодный рассвет в одних трусах-боксерах и сандалиях. Я успеваю схватить рубашку Ричарда и натянуть на ночнушку, после чего выхожу в траву в незашнурованных ботинках, и попавший в один из них камушек впивается мне в стопу. Я вижу окровавленный кусок одежды защитного цвета – он, словно змея, обвился вокруг куста. Еще несколько шагов – и я вижу новые оторванные куски одежды, комок чего-то похожего на черную шерсть. Еще пара шагов, и я наконец вижу, на что смотрят девушки. Теперь я понимаю, почему визжит Сильвия.
Вивиан отворачивается, и ее рвет в кусты.
Я оцепенела и не могу пошевелиться. Сильвия хнычет и учащенно дышит рядом со мной, а я разглядываю кости, разбросанные по примятой траве, и чувствую необычную отстраненность, словно нахожусь не в своем, а в чьем-то чужом теле. Может быть, теле какого-то ученого. Анатома, который смотрит на кости и чувствует потребность собрать их в одно целое и заявить: «Это правая малоберцовая кость, а это локтевая кость, а это кусок пятого пальца с правой ноги. Да, определенно с правой». Хотя, по правде говоря, я ничего не могу идентифицировать из того, что вижу, потому что осталось так мало и все оно разломано. Я могу быть уверена лишь в одном: тут есть ребро, потому что оно похоже на ребрышко в соусе, которое я ела. Только передо мной не свиное ребрышко – это обгрызенная и поколотая кость человека, и она принадлежала кому-то из моих знакомых, тех, с кем я говорила менее девяти часов назад.
– Господи боже, – стонет Эллиот. – Что случилось? Что за фигня такая?
Раздается трубный глас Джонни:
– Назад! Все назад!
Я поворачиваюсь и вижу, как Джонни протискивается в наш кружок. Теперь мы все здесь – Вивиан и Сильвия, Эллиот и Ричард, супруги Мацунага. Отсутствует только один, да и то не совсем, потому что вот его ребро, вот клок волос Кларенса. В воздухе запах смерти, запах страха и свежей плоти, запах Африки.
Джонни присаживается над костями и несколько мгновений молчит. Молчат все. Даже птицы умолкли, напуганные человеческим волнением, и я слышу лишь шелест травы на ветру и слабое журчание реки.
– Никто из вас не видел чего-нибудь прошлой ночью? Или не слышал? – спрашивает Джонни.
Он поднимает голову, и я отмечаю, что рубашка на нем не застегнута, лицо небрито. Он встретился со мной взглядом. В ответ я могу только отрицательно покачать головой.
– Никто? – Джонни оглядывает наши лица.
– Я спал без задних ног, – откликается Эллиот. – Я не слышал…
– Мы тоже ничего не слышали, – говорит Ричард, на свой обычный докучливый манер отвечая за нас обоих.
– Кто его нашел?
Вивиан
