из которых владел несколькими военно-морскими специальностями. Курировал проект его инициатор вице-адмирал Столетов. Он и подобрал членов экипажа по несколько необычному принципу. Никто из них не имел близких родственников, а значит, и некому было поднимать информационную волну в прессе в случае ее гибели, как это произошло с атомоходом «Курск».
На борту «Адмирала Макарова» не имелось ни одного предмета с российской маркировкой. Все торпеды, мины и стрелковое оружие были закуплены за границей через третьи страны. Даже продукты на камбузе, и те иностранного производства. Экипаж носил форму без знаков различия, а в случае угрозы захвата корабля противником предписывалось уничтожить его. Так что даже по обломкам нельзя было бы установить государственную принадлежность подлодки.
Субмарину оборудовали мощнейшей системой прослушки, которая позволяла осуществлять мониторинг и запись не только традиционной радиосвязи, но и обычных разговоров в кубриках, в боевых частях кораблей, а также на палубе и на берегу. Броня, переборки, бетонные стены и антипрослушивающие системы для «Адмирала Макарова» не были преградой. Ведь в любом корабельном помещении установлены динамики и микрофоны переговорных устройств. Речь – колебания воздуха, она генерирует через них в проводке слабые токи, которые можно сканировать, а потом отфильтровывать и сортировать.
Такое событие, как испытание ракеты-носителя, нельзя подготовить втайне. Именно потому зачехленного «Адмирала Макарова» и доставили с базы под Калининградом по железной дороге во Владивосток, где в обстановке строгой секретности спустили на воду. В Японском море предстояло сканировать и записать все, что происходит на северокорейском крейсере, и прежде всего – разговоры технического персонала по обслуживанию модернизированных для запуска с корабля «Тэпходонов-2».
– Ракета пошла, – без особой радости в голосе констатировал командир мини-субмарины капитан второго ранга Илья Георгиевич Макаров. Однофамилец и далекий потомок знаменитого российского адмирала Макарова поворачивал колонну перископа, провожая взглядом вздымающуюся в небо ракету-носитель «Тэпходон-2».
Старпом Николай Даргель в это время всматривался в монитор центрального компьютера.
– Норд-норд-вест, – уныло констатировал он, – значит, в сторону России. Нет чтобы к Японии пустили.
После этих слов на центральном посту субмарины с добрых полминуты царила тишина. Штурман торопливо обсчитывал пеленг. Командир сложил ручки перископа. Массивная металлическая колонна мягко пошла вниз. Илья Георгиевич с отвращением посмотрел на боковой монитор, где все еще виднелось изображение северокорейского крейсера, снятого через перископ. Указательным пальцем покрутил колесико настройки, отгоняя запись к моменту старта ракеты, после чего отстраненно произнес:
– Вот дела, старпом. Вся наша противоракетная оборона
