же меня провели!
Потом замечаю, что на сцене я не один: шагах в пяти возвышается девушка с букетом, и самодовольно жмурится ведущий.
– Надеюсь, вы на нас не в обиде? – дружески осведомляется он на весь зал.
В обиде ли я на них? А ведь пожалуй что и в обиде. Уж больно жесток был розыгрыш. Впрочем, столько во мне сейчас намешано взаимоисключающих чувств, что поди пойми, которое из них сильнее. Тут и досада на собственную доверчивость, и злость на устроителей, и счастье при мысли о том, что весь приключившийся со мной кошмар оказался не более чем шуткой.
– Вы действительно полагали, будто страна, в которой вы живёте, взяла вдруг и рухнула?
Зал освещён не менее ярко, чем сцена. Нахожу глазами актёра, исполнявшего роль Горбачёва. Он откидывается на спинку кресла и приветливо машет мне ладошкой.
– Да… – сипло признаюсь я.
– И вас не удивило, с какой лёгкостью это произошло?
– Удивило…
– И тем не менее вы ничего не заподозрили?
– Нет…
– Почему?
– Знаете… – В горле становится шершаво, я откашливаюсь. – Всё было так достоверно…
– Поаплодируем исполнителям! – восклицает ведущий – и публика отвечает рукоплесканиями.
– Ну хорошо, – продолжает он. – Девяностые годы! Танки палят по Белому дому… И неужели ни разу в ваше сердце не закралось сомнение в подлинности происходящего? Чтобы глава государства расстрелял из танков Парламент! Да и сама мысль, будто ведущую мировую державу может возглавить алкоголик, не отвечающий за собственные поступки…
Актёр, игравший Ельцина, с благостной широкой улыбкой кивает мне сединами из зала.
Я виновато развожу руками. Мне нечего сказать.
– Тогда поприветствуем тех, кто создавал эти замечательные спецэффекты! Танки! Выстрелы! Горящий Белый дом!
Гром оваций.
– А люди? – дождавшись относительной тишины, укоризненно вопрошает ведущий. – Вы же знали их бог знает сколько времени! И вас не смутило, что ваши знакомые, вчерашние борцы с религией, словно по мановению волшебной палочки, все как один стали ревностными православными? Все эти бывшие комсорги, парторги, преподаватели научного атеизма… Так бывает вообще?
– Своими глазами видел… – смущённо бормочу я.
В зале весёлый смех.
– Как же вы плохо думали об окружающих! – насмешливо сетует ведущий. – Вы полагали, будто они и впрямь, дай им волю, способны разграбить родную страну, разорить своих лучших друзей, даже подсылать к ним наёмных убийц… Вслушайтесь! Сами термины: «обуть», «заказать», «развести»… Мы ведь нарочно подбирали самые нелепые, самые, извините, дурацкие глаголы. Мы ждали, что вы по меньшей мере насторожитесь! А вы приняли всё как должное…
Я готов провалиться сквозь настил – вроде пушкинского Дон Гуана.
– Аплодисменты сценаристам!
Аплодисменты.
