невозможно было в агитационной работе открыто и прямо защищать евреев, так как это могло вызвать отрицательное отношение к нашим листовкам даже со стороны наших, советски настроенных, людей или людей, близких нам. Приходилось затрагивать этот вопрос косвенно, указывая на зверскую ненависть фашизма к другим нациям и стремление к уничтожению этих наций, на натравливание фашистами одной нации на другую, на то, что под лозунгом борьбы с евреями и коммунистами хотят уничтожить нашу Родину и т. д.[18]
Отношение местного населения к евреям было разным.
Даниэль Романовский, израильский историк, следующим образом классифицировал образцы отношения окружающего населения к геноциду евреев:
а) соучастие в геноциде, как к форме участия в массовых убийствах, так и в форме доносительства и выдачи евреев, скрывающихся от нацистов; б) неучастие в геноциде, но одобрение его; в) осуждение тотального геноцида, но одобрение уничтожения некоторых евреев, а также всех остальных мер против евреев (например, экспроприация) и даже участие в этих мерах; г) безразличие к судьбе евреев вне зависимости от того, какими мотивами оно диктовалось, бездействие по отношению к жертвам; д) готовность помочь, например, дать пищу или хороший совет, но не спасать; е) готовность спасти, даже с риском для жизни[19].
Весь спектр такого отношения к евреям нееврейского населения присутствовал и в Белоруссии. Однако в западной ее части ситуация для евреев была особенно тяжела.
Во многих западных белорусских городах и деревнях еще до прихода немцев местное население стало грабить еврейские дома, избивать евреев. Это подтверждается воспоминаниями выживших евреев из д. Илья Вилейского района, д. Молчадь Барановичского района и из других мест. Новая власть объявила евреев вне закона и разрешила местному населению использовать по отношению к ним любые средства – от унижения и дискриминации до убийства.
Важной составляющей антисемитских настроений местного населения являлись экономические мотивы, попросту – элементарная жадность. Захватывая имущество евреев, их дома и квартиры, местные жители были заинтересованы в том, чтобы владельцы этого имущества исчезли, умерли.
За каждого пойманного и переданного в полицию еврея полагалось денежное или другое материальное вознаграждение. Донос на еврея или его убийство становилось средством легкого обогащения, улучшения материального положения. Это были небольшие денежные суммы, но в сочетании с получаемыми продуктами и тем, что отнималось у евреев, материальный доход от выдачи или убийства евреев был ощутимым. В ряде городов и деревень местные жители помогали полиции и немцам в поиске евреев, бежавших от акций уничтожения. Обычно в деревнях, вблизи которых появлялись евреи, старосты организовывали на них облавы. Евреев выслеживали, и тех, кого удавалось поймать, передавали немцам, а иногда и убивали сами местные жители. Активнее других в этом участвовали местные
Магендовид против свастики // Белгазета. 2008. № 36. 8 сентября.
Романовский Д. Отношения между евреями и окружающим нееврейским населением в Восточной Белоруссии в период Второй мировой войны: к постановке проблемы // Евреи Беларуси. История и культура. Сборник статей. Вып. V. Минск, 2000. С. 96.
