спорили внизу или когда другие дети насмехались над нами.
– Чего ты боишься? – прошептала я. – Тебя пугает Исповедница?
Он поднялся.
– Есть кое-что и похуже, чем эта камера, и мы можем сделать это с тобой. – Он хлопнул по стене, оставив отпечаток ладони на пыльном бетоне. – Как сделали с некоторыми другими Омегами, которые здесь содержатся. Тебе позволили жить вот так только потому, что ты – провидец.
Втянув голову в плечи, он провел руками по лицу и несколько раз вздохнул с закрытыми глазами.
– Я сказал ей, что ты можешь быть полезна.
– Так мне тебя благодарить? Вот за это? – я обвела камеру рукой. Стены казались мне тисками, сжавшими мою жизнь до нескольких ярдов замкнутого серого пространства. И мой разум тоже словно находился в клетке: закрытый и неясный. Сильнее всего угнетало мрачное равнодушие времени, оно продолжало свой беспрерывный ход, тогда как я застряла в этой бесконечной полужизни с подносами и негаснущим тусклым светом.
– Ты не знаешь, как я забочусь о тебе. Всё, что ты ешь, – он указал на поднос, оставленный на полу, – сначала кто-то пробует первым. И воду в кувшине тоже.
– Я тронута твоей заботой, – съязвила я. – Но, помнится, пока я жила в поселении своей жизнью, мне и вовсе не приходилось тревожиться о том, что меня могут отравить.
– Своей жизнью? Не слишком-то ты стремилась к «своей жизни» все те годы, что пыталась претендовать на мою.
– Я ни на что не претендовала. Я просто не хотела, чтобы меня изгнали, так же как и ты бы не хотел.
Повисло молчание.
– Если бы ты позволил мне хоть иногда ходить на прогулки в бастион, как в самом начале. Или общаться с кем-нибудь из других заключенных. Просто иметь возможность с кем-нибудь поговорить…
Он покачал головой.
– Ты знаешь, что не могу. Сама видела, что тогда случилось на прогулке. Тот сумасшедший мог напасть и на тебя. – В его взгляде промелькнуло нечто похожее на нежность. – Тебя здесь держат только из соображений безопасности.
– Если бы нам позволяли разговаривать друг с другом, этого бы не случилось. Он бы не сошел с ума. Зачем бы другим Омегам здесь причинять мне боль? Они в таком же положении, как и я. Почему мы не можем общаться?
– Из-за их близнецов Альф.
– Их близнецы – твои друзья в Совете.
– Ты так наивна, Касс. Они – люди, с которыми и на которых я работаю. Они мне – не друзья. Думаешь, кое-кто из них не желал бы подослать своего близнеца, чтобы прикончить тебя и заодно меня?
– И когда это закончится? По твоей логике, мы все должны проводить жизнь в закрытых камерах, Альфы и Омеги.
– Дело не только во мне, – сказал он. – Такое происходит постоянно: людьми манипулируют через тех, кто им близок. Так было и в Старой Эре. Чтобы прижать кого-нибудь к ногтю, похищали супруга, ребенка, любовника. Вся разница только в том, что сейчас воздействие стало прямым. Раньше тебе приходилось прикрывать только свою спину, а теперь – две спины.
