Костя, с недоумением скользнув взглядом по своей помощнице: Света, не скрывая радости, по-детски наивно оглядывала кабинет, обставленный с известной роскошью, которую вполне мог себе позволить востребованный психоаналитик.
– Валентина Иванова.
– Подруга Екатерины Зосимовой? – подтолкнул его вопросом следователь.
– Да, бывшая её подруга, – врач откусил щипчиками кончик сигары.
– Насколько близкая?
– Мне кажется, это вам лучше спросить у неё самой.
– Мне нужен её адрес и телефон.
– Спросите у Анастасии – все данные у неё, – пожал тот плечами.
– Кхм… хорошо…
– Это всё? У меня сегодня ещё назначено другим клиентам, так что вам лучше поторопиться, – немного холодно добавил врач, невозмутимо дымя сигарой почти в лицо Петрову.
– Нет, но последний вопрос о Валентине: почему она ходит к вам?
Света прыснула со смеха, пытаясь показать, каким нелепым она считает приставания к врачу.
– Не понимаю вопроса. Ко мне приходят многие люди, желающие улучшить своё психическое самочувствие, – врач скользнул пристальным взглядом по девушке.
– Да, но почему Иванова ходит именно к вам?
– Спросите это у неё.
– Почему она ходит к тому же врачу, что и её погибшая подруга? Разве это не доставляет ей дополнительную боль, постоянно напоминая о Зосимовой? Вы, как психотерапевт, можете это объяснить?
– Валентина вообще своеобразный человек, легкоранимый. Поэтому ей постоянно нужно кому-то доверять свои ощущения и получать утешение, которое обычно не даёт ей окружающая действительность, ведь многие люди, как она думает, её не понимают. Также, думаю, дело не в боли, а наоборот: она именно держится за наши встречи, как за возможность не забывать о Кате. Тем более, сама Зосимова и привела Валентину ко мне в первый раз.
– А какой диагноз вы ей ставили?
– Не тратьте моё время повторами: насчёт Зосимовой меня уже спрашивали два года назад. Ответы не изменились – почитайте отчёты, – недовольно стряхнул пепел врач.
– Спрашиваю, какой диагноз вы ставили Валентине Ивановой?
– О, чем она вас так заинтересовала? – невозмутимо уточнил тот.
– И всё-таки? – нетерпеливо пристукнул пальцем по столу Константин.
– Психастения, – небрежно пожал Дмитрий плечами.
– Простите? – не понял следователь.
– Повышенная мнительность, тревожность. Как уже сказал, она постоянно думает, что окружающие её не понимают, приписывает им различные мысли… Поэтому наша с ней задача – изменить её образ мышления так, чтобы она не боялась жить, быть среди людей, доверять им, принимать себя такой, какая она есть.
– Сколько времени она к вам ходит?
– Около трёх лет.
– И за это время ей не удалось помочь? – уточнил Костя.
– Ну что же вы! – не удержавшись,
