гей-хо-хо,Прихватить с собой жену!
Песня, распеваемая бравыми пехотинцами, была длинная и не совсем приличная. Она подробно рассматривала со всех сторон вопрос, почему женщин не берут на войну, и приходила к утешительному выводу, что, несмотря на некоторые неудобства, без них там все-таки намного лучше.
Кортеж придворных растянулся едва ли не на четверть лиги. Там обсуждали охоту, заключались пари на устраиваемые бароном Саморой скачки, спорили о возможности близкой войны со Стигией и декламировали стихи нового придворного поэта. О демонах вспоминали преимущественно шутки ради. Придворные наслаждались загородной поездкой, свежим воздухом, погожим летним днем и изысканным обществом. Нельзя сказать, что вельможи не верили в демонов – они их не боялись, как не боится смерти маленький ребенок.
По краю дороги то тут, то там попадались деревеньки, жители которых выбегали из домов и глазели на королевское шествие. Самые расторопные успевали нарвать цветов и бросали их под копыта лошадей гвардейцев. Какая-то молоденькая стройная девица, отчаянно покраснев, кинула огромный букет прямо под нос каурой кобылке Ларго, чье умиротворение, навеянное маковой булочкой, тут же улетучилось. Вспомнив молодость, она скакнула вбок, ударив крупом едущего рядом вороного жеребца, затем шарахнулась в другую сторону и, исчерпав свою резвость, прочно встала на якорь.
Ларго с тоской глядел на удаляющуюся колонну Драконов, слыша вокруг добродушный смех крестьян и визгливый хохот тощей девчонки, а сзади уже раздавался мерный топот пехоты. Юноша сжал ногами бока лошади, но на кобылку это не произвело впечатления. Ларго ударил ее пятками сильнее – лошадь отрицательно мотнула головой и демонстративно потянулась губами к лежащему рядом вороху цветов. Это окончательно разъярило Ларго, и он, сорвав перевязь с кинжалом, замолотил ножнами по блестящему крупу. Пронзительно заржав, кобылка рванула в тяжеловатый галоп, мигом догнав ушедших вперед гвардейцев; при этом в ее глазах ясно читалось намерение в дальнейшем непременно покарать всадника за подобную жестокость.
Деревни, находящиеся вблизи столицы, выглядели как обычно. Но чем ближе кортеж подъезжал к Руазелю, тем явственнее становились видны разрушения, причиненные неведомыми тварями. Все чаще попадались развороченные строения, проломленные заборы, вытоптанные дочиста поля. Встречались целые, но явно заброшенные дома, хозяева которых бежали из этих мест. И выходившие навстречу крестьяне уже не так восторженно приветствовали своего правителя, а больше с надеждой смотрели на солдат, ожидая избавления от демонов. В хмуром молчании проехали Конан и гвардейцы через полностью сметенную с лица земли деревеньку, от которой остались лишь раскиданные повсюду бревна да сломанные яблоневые деревца.
В воздухе уже повеяло вечерней прохладой, когда вдали показалась темная полоска леса Руазель. Посланные вперед дозорные сообщили, что не заметили в лесу ничего подозрительного, зато нашли удобную поляну,
