не выпуская ее из рук, словно была дипломатическим курьером и везла исключительно ценную посылку. Я поинтересовался:
– Это все, что ты взяла с собой?
Она с важным видом похлопала по верху сумочки.
– Здесь улики, которые подтверждают, что я не сошла с ума. Доказательства преступлений, следы которых они стараются скрыть.
Эти слова настолько выбивались из повседневной действительности, что резали слух. Однако же прозвучали они вполне искренне. Я спросил:
– Я могу взглянуть на них?
– Не здесь.
Она прижала палец к губам, подавая мне знак, что, дескать, это не та тема, которую можно обсуждать в людном месте. Жест этот сам по себе выглядел странным и излишним. Хотя мы провели вместе уже более получаса, я так и не смог решить, в своем ли она уме, хотя и рассчитывал догадаться об этом сразу. Да, мать изменилась, внешне и внутренне. Но я не мог с уверенностью утверждать, чем вызваны эти изменения – событиями, имевшими место в действительности, или же случившимися исключительно в ее воображении. Многое зависело от того, что лежит у нее в сумочке, – от ее доказательств.
Когда мы прибыли на Паддингтонский вокзал, где должны были сойти с поезда, мама вдруг судорожно схватила меня за руку, явно обуреваемая страхом.
– Обещай, что постараешься непредвзято выслушать все, что я скажу. Я прошу лишь об одном – отнесись ко мне без предубеждения. Обещай, что сделаешь это. Поэтому я и приехала к тебе. Дай мне слово!
Я накрыл ее руку своей. Она дрожала всем телом, очевидно, страшась того, что я могу быть настроен против нее.
– Обещаю.
Сидя на заднем сиденье такси, мы крепко держались за руки, словно влюбленные, сбежавшие от бессердечных родителей, и я почувствовал тепло ее дыхания. Изо рта у нее исходил металлический запах, что-то вроде молотой стали, если в природе существует нечто подобное. Я заметил, что губы у нее слегка посинели, словно прихваченные нестерпимым холодом. Мать, очевидно, догадалась, о чем я думаю, потому что высунула язык, показывая его мне. Кончик его был черным, как чернила осьминога. Она коротко обронила:
– Яд.
Прежде чем я успел подвергнуть сомнению столь ошеломляющее заявление, она покачала головой и кивнула на водителя такси, напоминая мне о необходимости соблюдать максимальную осторожность. Я же задумался о том, какие анализы она сдавала в Швеции и какие яды, если таковые действительно существовали, обнаружили врачи. Но, самое главное, я спросил себя: а кого же мать подозревает в своем отравлении?
Такси остановилось у входа в дом, всего в нескольких сотнях метров от того места, где вчера вечером я выронил свои покупки. Мать еще никогда не бывала у меня в гостях, потому что я неизменно возражал, говоря, что всем станет неловко, если в квартиру, в которой я живу не один, придут мои родители. Не знаю, почему они приняли столь неубедительную
