Квентин метал возмущенные и беспомощные взгляды на старого слугу и на испуганную Деирдре.
– Как он разговаривает? – сконфуженно обернулся Кинсли к девушке. – Это звучит так, будто… будто он говорит на правильном английском языке.
Большинство привезенных сюда из Африки рабов говорили на ломаном языке своих господ или по крайней мере делали вид, что не умеют правильно на нем выражаться. Квадво и другие рабы на плантации Каскарилла Гарденс отказались от последнего, а молодых чернокожих Нора Фортнэм заставляла говорить правильными фразами. Квадво, который попал на Ямайку, будучи еще молодым человеком, быстро выучил язык. Однако своим прежним господам он старался никогда этого не показывать. Даже сейчас, когда приезжали гости, он говорил на пиджин-инглиш[2]. Вот только в разговоре с Квентином конюх забылся.
– Квадво живет здесь уже пятьдесят лет, – сказала Деирдре и сердито посмотрела на своего кавалера. Только сейчас Квентин заметил ее возмущение. – И, пожалуй, вполне естественно, что он говорит по-английски. Но вам должно быть стыдно. Разве можно бить стариков? Я имею в виду, что… молодых мужчин тоже, конечно, бить не следует… То есть вообще бить рабов нельзя. К тому же Квадво не раб, мой отец уже давно даровал ему свободу. Квадво – это наш буша. И он является членом нашей семьи! – Девушка слегка покраснела. – То есть для меня он как дедушка… – И Деирдре заговорщически улыбнулась старику.
Квадво просиял.
– Ну, ну, мисс, для этого я слишком черный, – добродушно отозвался он, хотя хорошо знал, что у деда и бабки со стороны отца Деирдре кожа была не менее черной, чем у него.
Однако Деирдре была больше похожа на мать, а Фортнэмы не особо распространялись по поводу ее происхождения. Она считалась ребенком Норы и Дуга – пусть даже кто-то и шептал иное. Тот, кто не слышал об этой истории раньше, зачастую сомневался в правдивости этих слухов.
– Ты совершенно прав, Квадво! – засмеялась Деирдре. – Тебе не больно?
Она указала на его руку и соскользнула с седла. Предложения Квентина – помочь ей при этом – она якобы не заметила.
Старший конюх покачал головой, и длинные пышные локоны на его парике зашевелились.
– Нет, нет, мисс. У меня мозолистые, грубые руки… такие, как и у тебя… такие, как скоро будут у вас, если вы не станете надевать перчатки, отправляясь на конную прогулку…
Наверное, Квадво снова принялся бы отчитывать девушку, если бы на дороге не показалась карета Уоррингтонов. Слуга быстро позвал пару конюхов, которые забрали Аллегрию и гнедого жеребца Кинсли и отвели их в стойло, тогда как он сам занялся прибывшими гостями.
– Миссис Уоррингтон, баккра лорд Уоррингтон! – Квадво исполнил свой знаменитый поклон. – Добро пожаловать в Каскарилла Гарденс. Вы иметь хорошая поездка? Не было слишком жарко без крыши на карете? Джимми, бездельник, ты почему не подумать, что твоя мисси будет испортить цвет кожи на солнце?
Деирдре улыбнулась, увидев,
От англ.
