дворец, настолько она великолепна. Одна из самых фотографируемых станций, популярнее только станция «Комсомольская». И, как и во всех дворцах, центральное место занимают художественные композиции, восхваляющие рода войск Красной Армии. Между прочим, тридцать два панно со словами «Слава героям!».
– История говорит, – неожиданно отвлекся от планшета Егор, – что в пятидесятые годы при переходе на Таганско-Краснопресненскую линию была скульптурная композиция – Сталин в окружении детишек, поздравляющих его с его же величием на Красной площади, – но позже статую убрали. Дабы не раздражать народ. Вообще-то бюсты, барельефы и другие изображения товарища Сталина были на каждой станции метро, и исчезали они не сразу, постепенно. А заменялись или на изображения счастливой советской действительности, или на узоры из цветочков и винограда с подсолнухами.
– Егор, солнце мое… – Вглядываясь в синие глаза, я улыбалась Егору и даже простила ему отсутствие такси. – А мы уже разослали приглашения на свадьбу, или наши мамы надеются на нас?
– Не знаю, – искренне удивился Егор. – Точно не знаю. Я вообще свадьбой не занимаюсь. Мне кажется – расписались и все. Главное, чтобы ты себя хорошо чувствовала. А какое самочувствие при тридцати пьяных гостях?
– Да, – согласилась я, загипнотизированно глядя в волнующую меня и волнующуюся за меня синеву.
Через окно вагона, рассматривая барельефы, пилоны и светильники подземных станций, я чувствовала, как улучшается настроение. Вообще-то единственным местом, где проявлялся мой токсикоз, было метро. Стоило спуститься хотя бы метров на десять ниже уровня земли – и меня начинало выворачивать у первой же колонны. Токсикоз ранних сроков беременности привел к обезвоживанию, многочисленным потерям сознания, зафиксированным «Скорыми», и меня госпитализировали сначала в обычный роддом, где показатели не изменились, и мама с помощью Олега перевела меня в Центр, где я провела несколько месяцев.
– Вот, читай, знаешь, как интересно! – Егор переставил планшет со своих колен на мои.
Станция «Курская». Первой открылась радиальная станция – в 1938 году, а Кольцевая – 1 января 1950 года. Смысл декора Кольцевой станции – храм Победы и его центральная часть, как Зал Победы. Помимо уникального художественного оформления станции, привлекает к себе надпись с текстом второго куплета гимна СССР:
«Сквозь грозы сияло нам солнце свободы,
И Ленин великий нам путь озарил.
Нас вырастил Сталин – на верность народу,
На труд и на подвиги нас вдохновил».
В 1961 году последние две строчки сняли, а в 2009 году восстановили.
– Прикольно, да? – восхищался Егор. – Это ж как его боготворили, упыря этого.
– Мне слова не нравятся. – Я отдала планшет жениху. – У меня деда репрессировали. Ни за что.
– Бывает, – сочувственно кивнул Егор. – Но нужно соблюдать историческую справедливость.
– Боже
