Хотя его светлость абсолютно не видел дурного в ее дружбе с молодым Орде, поскольку знал, что его дочь относится к юноше как к брату, и не более того, он легко дал себя убедить в том, что Солфорд, натура чопорная и высокомерная, может неправильно истолковать подобные вольности. Лорд Марлоу согласился: следует положить конец визитам Тома в Остерби, а Фебы – в Манор, втайне надеясь, что его супруга своими предосторожностями не оскорбит мирового судью и его жену. Марлоу стремился поддерживать с соседями добрые отношения, кроме того, мировой судья был егермейстером, и хотя его милость предпочитал, по большей части, охотиться в графствах[14], ему ни в коей мере не хотелось рассориться с местным старшим егерем. Однако леди Марлоу безапелляционно заявила: «Предоставьте это мне!», что, как обычно, полностью устроило его.
Было решено, что они ничего не скажут Фебе до тех пор, пока он не заручится обещанием герцога приехать в Остерби. Но, когда второй грум милорда прибыл верхом из Бландфорд-Парка с письмом для ее милости, в котором лорд предупреждал супругу, что к концу недели вернется домой в сопровождении Солфорда, она немедленно послала за Фебой, повелев той явиться в гардеробную.
Девушка повиновалась, охваченная тревогой и беспокойством. Впрочем, когда она вошла в гардеробную, ее удостоили если и не радушного приветствия, то и не отсутствующего взгляда, который все еще приводил Фебу в содрогание, заставляя сердечко бедняжки выскакивать из груди. Леди Марлоу велела ей закрыть дверь и присесть. Тут она заметила, что одна из оборок на платье Фебы оторвалась и болтается, и обратила на это внимание девушки, прочтя ей нотацию о грехе неряшливости и неопрятности, после чего выразила надежду: в ближайшем будущем падчерица не даст мачехе повода краснеть за нее.
– Да, мама, – покорно согласилась Феба, спрашивая себя, что же такого должно произойти в ближайшем будущем.
– Я послала за тобой, – продолжала ее милость, – дабы сообщить тебе об одном чрезвычайно лестном и благоприятном обстоятельстве. При этом я считаю своим долгом заявить, что ты не сделала решительно ничего, дабы заслужить столь счастливый поворот Фортуны, который должен вот-вот состояться в твоей судьбе, и могу лишь надеяться, что ты окажешься достойной его. – Она умолкла, но Феба по-прежнему смотрела на нее в полной растерянности и недоумении. – Полагаю, – вновь заговорила миледи, – ты спрашивала себя, что заставило твоего отца отправиться в Лондон об эту пору.
Поскольку подобные мысли даже не приходили Фебе в голову, она растерялась окончательно. Не в обычаях леди Марлоу было поощрять любопытство своих дочерей, и расспросы о том, зачем папа отправился в город, наверняка закончились бы резким выговором либо нагоняем.
– Должно быть, ты удивлена, что я заговорила с тобой об этом, – заявила ее милость, заметив выражение, появившееся на лице Фебы. – Дело в том, что именно ради тебя он взвалил на себя тяготы поездки в Лондон. Ты должна быть ему благодарна,
Графства –
