придется провести как минимум час в комнате надзирателя, открыть сейф и посмотреть, что там лежит. Понимаете, как минимум двести последних лет Старберты владели землей, на которой была построена тюрьма. Это и до сих пор их собственность. Она никогда не переходила из рук в руки, так как на юридическом языке это называется «владением без права продажи» – земля просто достается старшему сыну. Вечером в свой двадцать пятый день рождения старший Старберт должен будет отправиться в тюрьму, открыть сейф и воспользоваться шансом…
– Шансом на что?
– Я не знаю, сэр. Никто не знает, что внутри. Воля не может быть оглашена, пока ключи не перейдут в руки старшего сына.
Рэмпол смутился. Он в красках представил себе серые развалины, металлическую дверь и человека с лампой в руках, звенящего ключами. Затем он сказал:
– Боже! Это звучит словно… – Но он не смог подобрать слов и понял, что иронически улыбается.
– Это Англия. А что такое?
– Я всего лишь подумал, что если бы это происходило в Америке, то наверняка об этой истории пронюхали бы журналисты и явились бы туда с камерами, чтобы разведать, что и как.
Он осекся: ему показалось, что он сказал что-то не то. В подобные ситуации он попадал часто. Находясь в обществе англичан, постоянно чувствуешь, что пожимаешь руку человеку, которого считаешь своим другом, а потом оказывается, что нет никакого человека, а твоя рука зависла в тумане. Это такое место, где тебя не могут понять, и даже сходство языков не в силах заполнить это расстояние. Он увидел, что мистер Фелл смотрит на него поверх пенсне, затем, к своему удивлению, обнаружил, что лексикограф смеется.
– Я же говорю, что это Англия, – ответил он. – Никто не будет его беспокоить. Слишком уж странным является тот факт, что все Старберты гибнут от перелома шеи.
– Мда, сэр.
– Это действительно очень мистическая часть истории, – продолжил доктор, чуть наклонив голову. – А именно: все, что с ними происходит.
Больше не о чем было говорить. Похоже, что вино, выпитое за ужином, немного замедлило ход мыслей доктора. Он словно находился в прострации, можно было видеть разве что пульс его сигары, которая то вспыхивала, то вновь тухла. На его плечах была потертая накидка. Клок волос торчал впереди. Рэмпол мог бы даже подумать, что тот дремлет, если бы не умные глаза, блеск которых он уловил поверх пенсне…
Чувство нереальности, и до этого преследовавшее американца, по прибытии в Четтерхэм полностью охватило его. Сейчас уже не было видно красных огней поезда, не слышно было и его гудков, в воздухе стояла прохлада. Где-то вдалеке залаяла на проходящий поезд собака, тут же настоящий псиный хор поддержал ее лай. Спускаясь с платформы, Рэмпол сошел на гравий, и теперь его шаги сопровождались характерным хрустом.
Белая дорога вьется среди деревьев и ровных лугов. Местность заболоченная, над ней поднимается туман, и поблескивает вода при свете луны. Густые заросли душистого
