был сдержан и являл вид воспитанного молодого человека».
1911
«…странный юноша, ходивший по московскому лютому морозу в одном тоненьком плаще…»
Май 1922
«Лицом он похож на Пушкина, ростом выше».
1922
«Он был какой-то особенный, ни на кого не похожий, в разговоре сумбурный, сыпал метафорами, перескакивал с одного образа на другой, что-то бубнил, гудел и всегда улыбался».
«Не наружность – она для меня сливалась с общим обликом, как и голос и самые стихи, но, быть может, манера держаться – совершенно простая, юношеская, очень непосредственная, нескованная, полная и сердечности, и достоинства…
Он говорил так же непросто, как писал, – потому что мысль его шла путем метафор…»
«Вследствие перелома ноги в детстве одна нога у Б.Л. была короче другой. Из-за этого его не взяли в армию в 1914 году, что его тогда угнетало. Но Б.Л. выработал себе такую походку, что никакой хромоты нельзя было заметить. Походка получилась очень своеобразная, чуть-чуть женственная, быстрая. Узнать ее можно было из тысячи».
1929
«Он произвел впечатление огнем, который шел как бы изнутри, и сочетанием этого огня с большим умом».
«У него светились глаза, и он весь горел вдохновением».
1930
«Кто-то брызжущий какими-то силами, словно в нем тысяча пружин. Пастернак».
«…Все реплики П. в разговоре с вами такие:
– Да… да… да… да… НЕТ!»
10 мая 1932
«Он был почему-то в расстроенном состоянии. Сразу начал жаловаться на трудности жизни. Сказал: „Пора помирать. Все так трудно: и материально, и нравственно… и в смысле семьи“».
1932
«Ему помогли забраться на эстраду, и он, смущенно улыбаясь и теребя волосы, пытался отказаться и бормотал: „Ну зачем это, я не знаю, что читать“. И вдруг, поглядев в глубь зала с высоты эстрады, громко спросил: „Зина, как ты думаешь, что мне читать?“»
«Горячая взволнованность, прерывание ораторов репликами, стремление донести до аудитории и оппонента понимание содержания своих стихов… Горячая, взволнованная читка стихов…»
Лето 1934
«Маленький (лет 13–14) сын Б. Л. ссорится и дерется с мальчиком меньше его по возрасту. Увидя это, Б. Л. стал трагическим и взволнованным голосом умолять сына прекратить драку. Он вмешивался, разнимал дерущихся и страшно волновался…»
1934
«…перестал спать, нормально жить, часто плакал и говорил о смерти».
Лето 1935
«…его
