пАдонком». На второй вопрос: «Совершал ли кто-нибудь из нас что-то по-настоящему опасное в этой жизни?» уже имелись ответы: «Каждый день добираюсь до универа на маршрутке» и «Ел шаурму на рынке». Парни не слишком откровенничали. Я собирался добавить что-то в том же духе, но разговор за стенкой снова привлек мое внимание: Вика пререкалась с гостем все громче.
– Ну, может, про сексолого-лингвистическую – прокуратура. Зато про толкиенистов точно вы! – безапелляционно заверила она.
– А с толкиенистами что? – удивился мужчина.
– Являются ли почитатели книг Толкиена социальной группой и можно ли их оскорбить по этому признаку…
– И кто к тебе такое направил?
– Эска, – так она сокращала Следственный комитет.
– Социальными группами социолог занимается, даже я знаю, – голос серо-синего окрасился недоумением.
– Мне разъяснили, что Толкиен – писатель, а значит толкиенистами должен заниматься филолог, – со смехом сказала Виктория, но в ее тоне слышалась надежда на то, что товарищ поможет избавиться от этой кулебяки, уже несколько недель висевшей на ее балансе. Значит, чин у перца немаленький.
– Кто разъяснил? Фамилию под определением посмотри, – озаботился перец.
– Какой-то Федяков.
– Услышал, ага.
Это «ага» прозвучало прямо-таки иезуитски, судя по всему, некто следователь Федяков, плохо разбирающийся в сферах ответственности современных гуманитарных наук, попал, как минимум, на выговор. Тем не менее, я не разделял злорадства серо-синего гостя. В нашем мире, который кипит словами, как мировой первобытный бульон кипел зарождающейся жизнью, языковые путаницы сплошь и рядом. Слово играет в мире информационных технологий слишком большую роль. А чем серьезнее роль, тем выше цена ошибки, тем чаще эти ошибки происходят. Путаницы и конфликты, произошедшие при участии слов, разруливала моя соседка за гибсокартоновой стеной, эксперт-филолог Виктория: клевета, оскорбление, вред деловой репутации, сомнительные журналистские расследования, угрозы, речевая агрессия, плагиат и тому подобные неудобные, неправильные, обидные речи и слова. Короче говоря, я и сам во всем этом еще не до конца разобрался и Федякова, залетевшего на выговор, мог только пожалеть. В слове нынче сила. Иначе зачем бы следственным органам понадобился простой филолог, вроде моей соседки?
Получив свою дозу никотина, уважаемый эксперт подобрела и продолжать перечисление подвигов следователей на научном поприще не стала.
– Рассказывай, раз принес… – проговорила Виктория тоскливо.
– Соседи ничего не слышали, – забубнил мужчина. – Следов взлома не было, то есть хозяева сами впустили убийцу. Дело происходило ночью, значит, он не мог представиться газовиком или почтальоном. Скорее всего, жертвы и убийца были знакомы. А дальше начинается мистика. Убийца ничего не взял и следов никаких не оставил.
– Как это никаких?
– Вообще
