Никто ей не препятствовал.
– После такого он все равно не оправится, – сказал Леший. – Его убьют не эти раны, а нагноение. Я уже видел подобное.
– А почем берут кости богов на вес? – Это спросил Серда. Он коротко хохотнул и пнул монаха в бок.
Элис немедленно вскочила. Не раздумывая о последствиях, она ударила Серду в грудь. Он не ожидал нападения и упал, споткнувшись о древесный корень. Однако тут же поднялся, выхватив нож еще в падении, не успев удариться о землю, и рванулся к Элис, чтобы всадить в нее оружие. Серду и девушку разделяло расстояние в четыре шага. Он успел сделать два, но Офети, поразительно проворный, встал у него на пути и толкнул плечом, пригвоздив к дереву. Худосочный викинг задохнулся, стукнувшись о ствол. Он осел на землю, тяжело дыша.
Офети указал на монаха и проговорил:
– Сегодня ночью этот человек завоевал мое уважение. Пусть мальчик позаботится о нем, если ему так хочется. Если же ты, Серда, ищешь драки, то я тебя обрадую. Готов хоть сейчас.
И снова Элис не поняла сказанных слов, зато смысл был очевиден каждому.
Серда встал и отряхнулся, все еще силясь отдышаться. Затем бросил на Элис взгляд, который вовсе не нуждался в пояснениях, улыбнулся и побрел в сторону лагеря.
Была уже глубокая ночь, и большая луна заливала поляну серебристым светом. Хугин что-то сказал купцу на языке северян.
Леший помотал головой.
– Мне кажется, он вообще не знает, что мы здесь.
Первый раз за все время Ворон поднял глаза на Элис.
– Следи, чтобы монах не мерз, и давай воды, если он попросит. До завтра он не умрет. – Затем Ворон снова повернулся к Лешему и сказал: – Передай королю все слова монаха, скажи, что, так или иначе, к завтрашней ночи монах поведает нам все, что мы хотим знать. Но пока я должен поразмыслить.
Он снова пересек поляну, взял сестру под руку и повел между деревьями.
Было очевидно, что Жеан умирает. Он стал совсем холодный и весь дрожал. Раны его были чудовищны, сочащиеся кровью порезы покрывали каждый дюйм кожи. Как ни странно, птицы не клевали тело под одеждой. Ряса и подрясник отпугивали их, они клевали только обнаженную кожу.
Жеан был в забытьи, он цеплялся за руку Элис, булькал горлом, мычал. Язык у него жутко распух и походил на толстую кровяную колбасу, из-за чего рот почти не закрывался. Элис старалась облегчить боль, промокая рот влажной тканью и выжимая из нее капли воды. Из-под деревьев, со стороны хижины Ворона, доносилось пение, тихое и невнятное, словесный дымок, призвук в шуме ветра.
Леший сидел с Элис. Купец был человек закаленный, все в мире он рассматривал с точки зрения выгоды или убытка, но даже его, как поняла Элис, потряс подвиг монаха. На поляну выбежал мальчик, заговорил с викингами. Она увидела, что викинг по имени Фастар кивнул и указал на нее. К ним приблизился толстый северянин, что-то сказал купцу. Леший ответил, и северянин отошел.
Леший обратился к Элис:
– Я
