мысль маленькой притчей. Жил-был у бабушки, у простой такой старушки, серенький такой козлик. Вздумалось козлику в лес погуляти, листочков там пожевати, всё такое прочее, – выцедил Римовалс. – И, представьте, встретил он там этакую молоденькую козочку, тоже серенькую. И привёл её в квартиру… виноват, в хижину. И стали они втроём жить-поживать да добра наживать… Вот так же, вместе, под руководством Великой Бабушки, мы пойдём по новому прекрасному пути. Ура!
«Какой ещё новый путь», – подумал Тявсик, но закричал вместе со всеми:
– Ура!
Римовалс сел и встретился взглядом с Бабушкой. Потом непроизвольно оба взглянули на Анири, опять друг на друга, опять на Анири, растерянно шнырявшую глазами по залу.
«Предаст», – подумал Римовалс. «Предала», – подумал Бабушка. И они снова обменялись взглядами, в которых Анири могла бы прочитать свой смертный приговор, не будь она такой самонадеянной и опрометчивой интриганкой…
– Поди, отдохни, милашка, – ласково сказал Бабушка Анири, показывая рукой на дверь, ведущую в выделенные ей покои. – В твоём положении не стоит здесь засиживаться. Сейчас такое начнётся!..
И началось. Согласно Церемониалу, части неофициальной.
Не только пошла игра в фанты с раздеванием, не только проигравшие Бабушка и Римовалс, голые, отплясывали канкан на столе, сшибая бутылки и заливая разноцветными напитками прикорнувших на полу, не только Тявсик, будучи в ударе, ползал вокруг стола, изображая знаменитого рыбца, для чего оставшийся хвост оного воткнул себе в надлежащее место… Было не только это, но и многое, многое другое, что длилось бы долго, если б не было пределов естеству человеческому… В конце концов, все заснули вповалку, как всегда в таких случаях. Но, что бывало крайне редко, двое из пировавших лишь изображали сон. В темноте, таясь друг от друга, выскользнули через разные двери Бабушка и Римовалс.
Быстро, но стараясь не производить шума, они пробирались по Квартире, каждый своим путём, но к одной цели – к комнате Анири.
Бабушка открыл восточную дверь в покои на мгновение раньше, чем Римовалс.
– Драться не будем? – тихо спросил Римовалс с усмешкой, увидев Бабушку.
– Если и будем, то не теперь. Посмотри.
И только тут Римовалс заметил распростёртое посреди комнаты тело Анири. Ни ран, ни крови – спокойная, даже умиротворённая улыбка застыла на её мёртвом лице.
В эту ночь в Столице умерли все недавно родившие женщины.
А вот и ещё стихи. И в них, как водится, новый, совершенно неожиданный взгляд на события.
ххх
Кто жил и мыслил, тот не может
Героев наших осудить.
Пусть Римовалса зависть гложет
Великой Бабушкой прослыть.
Пусть Бабушка рукой неверной
Поступок совершает скверный…
В глаза – великих благ сулят,
А за спиной
