материального, кроме грамот и звёзд. Сегодня наша страна опять впереди всех оказалась – только теперь по числу людей, желающих только материальных благ, причём заслуженных и не заслуженных…
Ну и ну, а говорил: «Не пью»
Напряжение у меня высокое, вольт 300 никак не меньше, а когда выпью… Сегодня отстой, напряжение пониженное. Сажусь писать. Не пИсать, а писАть, и вот прямо сейчас что-нибудь скажу умное. Вот, например: «Пора идти за бутылкой, опять тянет». Вообще жизнь – штука сложная и странная.
Вот, иду я по улице и вспоминаю, что дома забыл кран в ванной закрутить. Ну конечно, какое нафиг воскресенье дальше. Вот и лежу в этой палате третий месяц. Больно непонятливыми в нашем доме люди оказались. А соседи по палате спрашивают: «Сачкуешь? Скажи от чего?» – им интересно, понимаешь.
Ну вот – сел я, наконец, опохмелиться и написать что-нибудь умненькое. Руки трясутся, напрягаюсь и снимаю напряжение, напрягаюсь и снимаю… И когда же это кончится, вторую бутылку кончаю ведь. Пора бы и трясучке, и напряжению кончаться. Так, пью последний стакан и завязываю на сегодня.
Забытое интервью
«Когда-то состоялся мой первый концерт на фортепиано», – вспоминал маэстро. «Это был яркий, запомнившийся на всю жизнь день. Мама – хормейстер и дирижер Н-ской филармонии крутилась вокруг меня, поправляя, то фрак, то бабочку, то стирала замшей что-то несуществующее с моих ботинок. Отец – представительный, красивый мужчина около сорока лет тоже был где-то рядом, явно волнуясь и то и дело беспричинно улыбаясь. Наконец подошло время, и вошёл шофёр папы, напомнив, что надо ехать. Папа был солистом той же филармонии, где работала мама, и уже тогда много гастролировал по стране, имел свою машину, прикреплённого шофёра и всеобщее признание. Его голос довольно часто можно было услышать из модных тогда радиоточек – а все праздничные демонстрации не обходились без его приятного баритона. В 50 годы (в день моего рождения) всего этого естественно не было… но была бесконечная работа двух молодых, талантливых людей (папы и мамы), которых захватила и музыка, и та аура, которую она несла.
Родители тогда жили в маленькой однушке, и по рождении сына некуда было поставить кроватку ребёнка. Поэтому спать мне сразу же пришлось в большой плетёной корзинке, которую папа торжественно водрузил на стоящий в комнатке огромный рояль. Я тогда спал и слышал, разливающуюся музыку, и просыпался, естественно. Так музыка навсегда становилась частью моей жизни.
У отца был друг, у которого была дочка приблизительно моего возраста. Она иногда приходила к нам в гости, но я был занят игрой на рояле весь день и почти не замечал её. Мне попались отличные учителя музыки. Был я с детства пухленьким мальчиком, так как почти не выходил на улицу – ибо с пяти лет я уже музицировал целыми днями и не слезал с круглого вертящегося стульчика до поздней ночи.
Нам попались хорошие, милые, интеллигентные соседи, они мягко улыбались
