на людей не нападает, зачем на меня так кинулся?» Веру кинуло в жар от этой мысли. Если её предположение верно, то, молись не молись, ничего хорошего Ирве не ждет. Да и Ори тоже, если он при разделке туши порезался или поцарапался. Он же воин, незначительную рану во внимание не примет. А она может ему стоить жизни.
Вернувшись домой, все разбрелись по своим комнатам. Вера тоже закрылась у себя, размышляя о том, что предпринять. За окном воцарилась тьма, ни одной звезды не было видно на небе, затянутом плотными тучами. Обдумав все как следует, Вера сняла один из метательных ножей со стены, и, припрятав его в рукаве, опасливо выглянула из комнаты. В доме было тихо, никто не остановил её, крадущуюся при слабом свете масляного светильника. Вера пробралась в кухню, и, подсвечивая ночником, стала её осматривать.
– Вайра? – голос Ори за спиной испугал её. Повернувшись, она глядела на него, неслышно появившегося в дверном поеме.
– Ты что-то ищешь? – снова спросил он.
– Да, – взяла она себя в руки. – Не спится. Можно мне чего-нибудь выпить?
– Выпить? – Ори поскреб щеку с подрастающей щетиной.
– Да, и покрепче, – Вера села на скамью. – Мне не по себе.
Ори посмотрел на неё, вздохнул и кивнул.
– Понимаю. Мне тоже.
Он прошел в угол кухни, поднял крышку подпола, поманил Веру.
– Дай-ка светильник.
Взяв ночник, он спустился в погреб. Вера заглядывала в люк, слушая как Ори постукивает внизу посудой.
– Нашел, – поднявшись по лестнице, Ори подал Вере глиняный кувшин с осмоленной пробкой. Вера поставила на стол две кружки. Ори отскреб смолу, вытащил деревянную пробку, понюхал содержимое.
– Хороша, – одобрив, он плеснул в обе кружки зеленого напитка. Разом опрокинув свою кружку, шумно вздохнул. Вера молча изучала его руки, выискивая глазами царапины и порезы. Ори посидел, налил еще, закинул в себя вторую порцию. Взглянул на Веру.
– С Ирве все будет хорошо. Не вини себя.
Вера кивнула, успокоенная отсутствием видимых повреждений на коже Ори, и таким же жестом, как он, вылила напиток себе в рот. И тут же пожалела о сделанном. Горло и внутренности обожгло как огнем, а из глаз обильно потекли слезы. Вера задыхалась и кашляла, истекая слезами. Не видя ничего, почувствовала, как Ори забрал из рук кружку и сунул другую.
– Пей, это вода.
Вера приникла к краю кружки, и, проливая воду, стала пить, туша горевшее горло.
– Сильна-а, – обретя способность видеть, она узрела напротив насмешливые глаза Ори.
– Что… это что? – осипшим голосом проскрипела Вера, вытирая мокрый нос и щеки.
– Мятица, мятная паленка, – хмыкнул Ори. – Просила же «покрепче».
«Самогон», – догадалась Вера.
Ори поднялся. Повертел пробку в руках, бросил её на стол, взглянув на Веру.
– Много
