согрей воды в бане. И побыстрей.
Митя постучал в окно. На него обернулись удивленно-приветливо. А когда вошел в избу один, без священника, Ольга только молча кивнула.
– Вот тебе лекарства, – сказал Митя.
Он бросил их на кровать и стоял дальше под общее молчание.
– Я, пожалуй, пойду, – заспешила баба Вера.
Митя поднял руку.
– Останься. Андрюшу сейчас крестить будем.
Ольга с вопросом посмотрела на мужа. Она едва сдерживала улыбку.
– Ну, славно! Славно, – хлопнула в ладоши старушка. – Надо приодеться!
И когда они остались вдвоем, Митя, заметив растерянность Ольги, спросил у нее:
– Ты чего такая?
– Думаю, какой Андрюша красивый! – ответила она. – Десять лет, да больше, мы ждали, Мить. Это я свою жизнь, верно, отдала, чтобы он у нас появился.
– Да что же ты снова?
– Ладно, Митя, ладно. Не буду. Какой красивый он у нас, правда, посмотри!
Андрюша, запутавшись в половике, толкался ножками о скользкий пол и беспомощно кряхтел. Он изогнулся и, увидев, что родители не идут на помощь, принялся плакать. Митя поднял его, усадил на холодные колени и смял носом мягкое ушко.
9
Все было готово. В жестяной кадке посреди комнаты колыхалась вода, у края ее зажжены были свечи, и у женщин в руках было по одной. Ваня держал раздетого Андрюшу, беззвучно шевелил на губах молитву. Митя открыл книгу, купленную в лавке. Он читал плохо, часто сбивался. Потом книгу взял Ваня и вернулся к началу.
– Господу помолимся!
Все перекрестились. Андрюша с весельем принялся драть страницы.
Ваня читал так гладко, что все опустили глаза, будто были в церкви. Ольга сидела в кресле и незаметно плакала. В позе ее, мягком наклоне головы и долгом жалеющем взгляде Мите виделось сходство с иконой, висевшей в углу. Он подошел к ней и положил руку на плечо. Гремела молитва, в стеклянной черноте окон мигали острые огоньки. Никогда еще Митя не чувствовал такой усталости, какая напала на него в тот миг.
Наконец Ваня прочитал Символ Веры, которую повторяли все, и встал у купели.
– Крещается раб Божий Андрей во имя Отца, аминь. И Сына, аминь. И Святаго Духа, аминь.
Трижды он окунул Андрюшу в воду. Вынырнув в третий раз и набрав, наконец, полную грудь воздуха, Андрюша разразился визгом.
Его обернули белой, согретой на печи простынкой. Надели крест. Поцеловали по очереди кричащего ребенка, и стали расходится.
– Я провожу, – сказал Митя.
Митя вышел в настуженные сени и увидел распахнутую дверь, а на улице Ваню. Он стоял спиной, уронив на грудь взлохмаченную голову. Фуфайка упала с плеча и валялась в его ногах.
– Ты чего, кум?
Митя нащупал под крыльцом водку. Подошел к Ване и отдал ему бутылку.
– Я ведь… ведь
