остаться без еды. Такое уже случалось и не один раз.
Ее попутчики, которых правильнее было бы назвать тюремщиками, запросто могли покуситься на ее долю и забрать себе то, что она не успела доесть, пока они управлялись со своими кусками.
– Гы-гы! – жадно обглодав заднюю ножку, Тикбул, громко чавкая, с видимым на лоснящемся от грязного пота лице наслаждением обсосал жирные пальцы и потянулся, блаженно зажмуривая глаза.
Правая рука его машинально нащупала в высокой траве баклажку с остатками крепкого вина. Взболтнув, он сделал пару-другую больших глотков. Теплая волна, накатываясь, пошла по внутренностям, бурно разгоняя кровь и настраивая мысли на иной лад.
– Гы-гы! – давно он, облизываясь, поглядывал на девчонку.
Отсутствие близости с женщиной становилось вовсе невыносимым, а сознание того, что с ними вместе едет красивая девушка, сильно будоражило его. Если бы не суровые взгляды, бросаемые в его сторону Телсезом, то он, верно, давно бы уже побаловался с нею. Но всякому терпению приходит предел, видимо, именно этакий момент и наступил.
Исподволь в его подленькой душонке зрело и все накапливалось недовольство положением дел, что сложилось в его отношениях с товарищем. На первых порах роль бессловесного помощника его вполне устраивала. Но со временем Тикбул все чаще стал подумывать о том, что он и сам бы мог вполне справляться с ролью вожака.
– Избавлюсь от Телсеза или уйду от него, – вслух подумал Тикбул.
Но просто уйти, потеряться в бескрайней степи означало остаться без денег, которые его молчаливый напарник прятал на своей груди. А вот это Тикбула никак не устраивало. Не без оснований он считал, что половина всей заработанной ими суммы принадлежит ему.
На большую часть он особо не претендовал, но заполучить ее при случае был бы не прочь. Но случай сам по себе не представлялся, и в его мозгу, скрытом за узкой полоской лба, зародилась и засвербела, не давая покоя, коварная мысль о том, что случаю следует помочь…
– Надо подсобить, подстегнуть медлительный случай, – решил он.
Осталось лишь придумать, как это сделать, чтобы не вызвать гнева Духов. Опасаясь того, что Небесные Боги сурово накажут его, если он подло прирежет своего товарища спящим, Тикбул прикинул, что лучше он спровоцирует ссору, а в ней нанесет Телсезу коварный удар ножом…
Решив не откладывать выполнение задуманного им плана, Тикбул, не вставая с земли, перекатился и оказался рядом с их пленницей. Баргуджин-гоа увидела мужские глаза, налитые суровой решимостью и вздрогнула, инстинктивно сжалась, попыталась уклониться от грубых ласк, пряча свое лицо и поворачиваясь набок, но все было напрасно.
– А-а-а! – в отчаянии вскрикнула она и вцепилась зубами в грубую ладонь. – А-а-а!
– Дивана! Кикимора! – дикарь со всего размаха ударил визжащую девчонку по лицу, разбивая его в кровь. –
