час торжества для нее, Гюрзы, еще настанет. Не зря же ее прозвали змеей. Она выждет нужный момент и смертельно ужалит.
– Где его держат?
– Его привязали к столбу…
Шумная стайка с пронзительными взвизгами и криками вывалилась на площадку возле столба и, оторопев от неожиданности, рассыпалась на десяток чумазых ребятишек, возрастом от трех и до семи лет. Чужак, привязанный к позорному столбу, привлек их всеобщее внимание. Кто-то исподтишка, прячась за чужие спины, кинул в странника слипшийся навозный комок. Кусок коровьего помета метко попал в лицо пленника, и он покривился, недовольно сдвинул рыжие брови, грозно прикрикнул.
Его демарш чуть-чуть напугал детвору, но не настолько, чтобы она разбежалась. Второй комок полетел с большей силой. В ответ снова послышалось грозное рычание хромого. Подобная занятная затея, за исключением его самого, вне всякого сомнения, всем понравилась.
– Грязное отродье, – глухо проворчал он, низко наклоняя голову под градом полетевших в его сторону комков.
Появившиеся воины какое-то время заинтересованно наблюдали за открывшейся их глазам веселой потехой и только потом двумя-тремя окриками быстро разогнали разошедшихся не в меру детишек.
– Пошли, тебя ждет наша госпожа…
Бросив важные и неотложные дела, шаман заспешил к позорному столбу, но пленника не застал, круто повернул и торопливо зашагал.
Гюрза, задыхаясь, едва поспевала за ним. Но не зря она страдала, пришли они как раз вовремя. Странник стоял перед Алан-Гоа.
С мстительной улыбкой старуха обнюхала перепачканного с ног до головы пленника и довольно ощерилась:
– Нынче от него воняет не меньше, чем от нашего народа…
Заранее не посвященные в ее коварные мысли сородичи изумленно обомлели от странных слов, тупо глядя друг на друга, поначалу робко заулыбались, а потом начали громко и без удержу хохотать.
Они все смеялись, пока по их смуглым щекам не потекли слезы. Развеселившиеся воины громко хлопали по спинам друг друга. Детвора пронзительно визжала, радостно подпрыгивая и суча ножками, даже не понимая, в чем сама причина охватившего всех безудержного веселья.
Зараженные всеобщим приступом смеха женщины тоже вскрикивали и захлебывались. Поначалу настороженно примолкшие собаки вторили своим хозяевам. Они в тон разразились невыносимым лаем, испуганно заржали кони, забили копытами…
Не смеялась лишь одна Алан-Гоа. Гордо выпрямив спину, она стояла чуть впереди своих воинов и с крайне плохо скрываемым напряжением смотрела на происходящее безумие.
Она никак не могла понять, откуда этакое скопление народа, что тут делает шаман, которого в такое время не выгонишь из его шатра.
Даже мерзко-противная Гюрза и та не поленилась, притащилась. Не укрылось от нее и то, что люди из их рода, скорее всего, ребятишки, успели изрядно
