style="font-size:15px;"> Мария и Оксана дошли до Корпусного сада и вошли в знакомый двухэтажный особняк. Как мать и предполагала, здесь царил полный разгром – грязь и обгорелый бумажный мусор в коридорах, двери всех кабинетов распахнуты настежь, в кабинетах все шкафы открыты, на полу – груды пепла от сожженных документов на расстрелянных «по первой категории» и сосланных «по второй категории», а на стенах – забытые портреты Сталина и Дзержинского.
Мария сняла портреты, вымела их вместе с мусором в коридор, а из коридора во двор. После чего выдала Оксане вторую половую тряпку и вдвоем с дочкой стала мыть полы.
Через час, когда они уже мыли лестницу со второго этажа на первый, с улицы послышался шум мотора, там остановился «Опель»-кабриолет, и малорослый толстяк в зеленых погонах штабс-офицера, сняв офицерскую фуражку, и утирая потный лоб, вошел в здание. Увидев Марию и тринадцатилетнюю Оксану, моющих ступеньки, он изумленно остановился и спросил на чистом украинском языке:
– Шо ви робитэ?
Мария выпрямилась и усмехнулась:
– А вы нэ бачите? Полы моем…
– А вы хто? Шо тут було?
– НКВД. Я тут вбыраюсь з двадцать девьятого року.
Толстяк молча поднялся на второй этаж, осмотрел все кабинеты – чисто убранные, с вымытыми полами – и спустился на первый, где Мария и Оксана, как ни в чем не бывало, продолжали убирать очередной кабинет.
– Як тебе звати?
– Мария Журко…
– Розумна жинка. Тут в нас будэ гебисткомиссариат. Будеш тут прибирати і отримувати зарплату. Дивчину сюды нэ таскай, нэ трэба.
– Дякую. А як вас звати?
– Я гебисткомиссар Панас Гаврилюк. Шпрехен зи дойч? Ты балакаеш по-германски?
– Ни, нэ можу.
– Ничого, навчишся. Продовжуй работу. Хайль Гитлер!..
Так Мария восстановилась в прежней должности на прежнем месте.
Но остальным полтавчанам повезло значительно меньше. Хотя поначалу все выглядело радужно – тысячи портретов Гитлера-освободителя заменили висевшие всюду портреты Ленина и Сталина, множество немецких агитационных плакатов с обещаниями социального рая появились поверх бывших советских плакатов и воззваний, и сотни красных флагов со свастикой вместо красных флагов с серпом и молотом украсили общественные здания. Молодые немецкие офицеры разъезжали по городу на мотоциклах и в открытых автомобилях и, пользуясь книжечками-разговорниками, по-гусарски заигрывали с украинскими дивчинами:
– Панэнка, дэвушка! Большевик – конэц! Украйна!
– Украина, – смеясь, поправляли дивчата.
– Йа, йа! У-край-ина! Ходит гулят шпацирен битте!
И дивчины охотно принимали приглашения завоевателей всей Европы…
Через неделю после вступления немцев в город Полтавский музыкально-драматический дал для них оперетту «Наталка Полтавка»,
