прибыл в другой город. Деревья, люди. Был, конечно, некий, почти неуловимый налет экзотики, проявлявшийся в очертании крон деревьев, материале посадочной полосы – она сияла золотистым блеском, так как на эту поверхность приземлялись лишь два корабля и один из них тот, в котором находился он. У флеймонцев еще нет своего космического флота, и полетов на другие планеты они не осуществляли. Посадочную площадку построили для землян. Так что, не успела еще износиться дорожка.
По инструкции они надели респираторы, хотя состав воздуха вполне подходил, и члены экипажа были привиты от всех известных возбудителей. Но могли быть и неизвестные, которые мирно уживаясь в организмах флеймонцев, могли воспринять земные организмы как агрессивную среду. Их встречала толпа представителей власти городка, который находился за сотню километров от космопорта, но приехали и члены государственной власти. На Флейме было лишь одно цивилизованное государство, окруженное высокой толстой стеной. На стене располагались войска, круглосуточно несущие караул, предотвращая нападения диких племен.
Юлиан смотрел на делегацию – все высокие, поджарые, темноволосые, одетые в строгие костюмы, поверх которых были накинуты короткие плащи, украшенные геометрическим орнаментом. «Очень красиво», – подумал он. Но тут взгляд зацепился за более яркие цвета в этой группе. В центре стояли две девушки или молодые женщины в широких шароварах, перетянутых на талии ремнями цвета тусклого серебра и в накидках, спускающихся с голов, увенчанных диадемами. Одна из них имела заурядную внешность: волосы какого-то бледно-сиреневого цвета, узкие поджатые губы, длинный хрящеватый нос, небольшие круглые черные глаза, как булавки сверлящие окружающих. Другая выглядела ребенком: ее белая кожа была так свежа, словно она только что появилась на свет, пряди ее волос цвета баклажан, пружинками лежали на лбу и сияли даже в свете неяркого солнца Флейма. Чистые фиолетово-сиреневые глаза казались только что открывшимися и светились как драгоценные камни. На ее нежной шее лежало пестрое ожерелье, а на руках дремал короткошерстный зверек с узкой мордочкой.
Как всегда Юлиан с первого взгляда бурно влюбился, но подумал: стоит ли начинать? Слишком редкая птица и как к ней подступиться – неизвестно. Если он начнет ухаживания и не добьется взаимности, то будет страдать не только от несчастной любви, но и от позора: его слава ловеласа, не потерпевшего ни одного поражения, уйдет, он, на радость конкурентам, будет опозорен. «Посмотрим, – решил он, – здесь ведь есть и другие девушки, может и красивее». Но сердце его подозрительно замирало, горло пересохло, и он понял, что некоторое время никакая другая девушка его не заинтересует.
Она не была классической красавицей, но когда приоткрылись ее губы и он увидел немного крупные, не совсем ровные зубы, то задрожал от восторга. «Что-то я уж слишком, – покрутил он головой, – наверное, это оттого, что давно не видел девушек». Когда им представляли
