культура, социально значимая информация обретает свое второе… n-рождение для новых этапов социальной жизни людей и Природы. Художественно-социальный – есть тем самым – итог сотворчества прежних авторов текста и любого иного, социально значимого произведения с творческими индивидуальностями последующих поколений. Предмет искусства, в т. ч. и предметное знание, включая культурологию-социологию, становятся-осмысливаются как всего лишь предметные носители сотворческих усилий многих прежних поколений со следующими. Эта некая «эстафетная палочка», обретающая все новый и новый социально значимый смысл. «Произведение мыслится как «открытая система», а его смысл и ценность – как исторически подвижные и изменчивые. Поэтому никакое суждение о произведении не может считаться абсолютным, окончательно исчерпанным… художественный смысл перестает рассматриваться исклю-чительно как характеристика текста, как нечто, жестко с ним связанное» [184, с. 262], – но как момент уже не только и даже не столько истории, но и прогноза=будущего. Именно в этом контексте переосмысливается роль и функции культурологии-социологии будущего: каждый социокультуролог по-новому=по-своему переосмысливает свое, социокультурологическое прошлое, свое профессиональное знание: оно тем самым становится живым, развиваемым им на основе своего, личностно=творческого саморазвития. «Безличностность»-«объективность» – внеценностность=вненравственность социокультуролога становится анахронизмом. Он начинает ощущать свою резко возросшую нравственную ответственность за будущее своего общества и мира Жизни в целом.
«Каждый новый герменевтик» и каждое новое поколение «создает совершенно… новое содержание истолковываемого им историко-культурного текста (первоисточника)» и всего вообще социокультурного наследия. «Дело герменевтики» и культурологии-социологии, как и науки в целом – «это не репродукция прежних смыслов, которые вкладывали в текст его авторы», включая Природу или даже начиная с нее, «а производство всевозможных новых смыслов». «Факты текстов при таком подходе понимаются бесконечно пластичными и податливыми, материалом, в котором скрывается неисчерпаемый кладезь самых разных интерпретационных возможностей. Этот «податливый» материал как сгусток переживаний в закапсулированном виде – «вторая природа», сформулированная человеком в прошлом» [184, с. 262]. Здесь почти явная, но очень характерная как бы и не опечатка: сформированная, но также и сформулированная. Но ведь тогда эта, «вторая» природа есть в определенном смысле переформированная, пересформулированная первая, живая Природа, пересотворенная человеком и пересотворяемая всеми последующими поколениями. Но пересотворяемая так, чтобы она, Жизнь, не потеряла бы в этом бесконечном процессе переформулирования своего изначального смысла, своей изначальной способности самовоспроизводства-самосовершенствования.
Все последующие переосмысления=пересотворения должны сохранять Природу живой – со в
