которую я смог найти, – это Брент-Кросс? Как местный житель, я обратился за разрешением ставить машину рядом с домом, но там очередь на 2000 человек Ловкий Клайв, мой знакомый из криминального мира, предложил незаконным путем добыть для меня разрешение.
– Помер один старикан. Ему краткосрочная парковка больше не нужна. У него теперь долгосрочная, даже вечная.
Но я отклонил его любезное предложение. Не могу извлекать выгоду из смерти ближнего, к тому же Ловкий Клайв запросил 500 фунтов.
На работу мне надо было только к 7.30 вечера, поэтому я купил «Гардиан» и устроился в баре «Италия» на Греческой улице. Я надеялся, что Фрэнка Бруно, Пола Дэниэлса и Брюса Форсита заметили в аэропорту Хитроу – в случае победы лейбористов они пообещали бежать из страны, но никаких сообщений, что эти лица были где-либо замечены, я не нашел. Наверное, прошло слишком мало времени. Им ведь еще надо продать свои особняки в псевдотюдорском стиле и проконсультироваться с финансовыми советниками.
Моя приятельница Джастина, которая занимается тем, что ерзает на коленях у завсегдатаев клуба «Секреты», встретилась со мной за чашкой эспрессо и сообщила, что прошедшую ночь отбоя не было от посетителей.
– Даже если им всем члены поотрезать, все равно лишнего мужика впихнуть в бар не удалось бы, – сказала она, заставив меня поморщиться от слишком натуралистичного описания давки. А Джастина продолжала говорить со своим гейтсхедским выговором: – И сплошь одни сторонники лейбористов.
Она сказала, что ее босс, Большой Алан, «до усрачки» боится смены правительства. В случае победы лейбористов Большой Алан предсказывал массовые сокращения рабочих мест в секс-индустрии Сохо.
– Члены парламента от консерваторов всегда были нашими постоянными клиентами, – объяснила Джастина. – Большой Алан давал большую скидку – в обмен на пропуск в палату общин.
– А каких специальных услуг потребуют члены парламента от лейбористов? – спросил я.
– Ну – прошептала Джастина, приближая ко мне искусственно загорелое лицо, – давнишний член парламента от Престона имеет целый список выражений, который мне надлежит выкрикивать, когда я делаю вид, будто кончаю.
– Например? – очень настоятельно спросил я.
– Всякие странные выражения, – сказала Джастина и поправила груди в своем чудо-лифчике, чтобы они смотрелись повыигрышнее. – Я должна кричать «Октябрьская революция», «Четвертый пункт»,[22] а кончать нужно с криком «Бетти Бутройд».[23]
Совершенно очевидно, что Джастина пребывает в полном неведении по части славной истории Лейбористской партии. Я-то, разумеется, понял, о чем идет речь, потому что некогда был основателем и лидером политической организации «Розовые бригады». Мы были группой радикально настроенных, страстных подростков. Мы требовали:
› Организовать вдоль автострад велосипедные дорожки.
› Объявить мораторий на библиотечные
Четвертый пункт устава Лейбористской партии, провозглашавший ее целью социалистическое переустройство общества. Правое крыло партии неоднократно делало попытки его отменить.
Бетти Бутройд – в то время спикер палаты общин, член Лейбористской партии.
