с капитанскими нашивками, в пузырящихся штанах, засунутых в сапоги с голяшками, подвернутыми чуть ли не до каблуков, он ринулся к трюму, схватил с плаща растопыренный голик и швырнул его в дверь фор-рубки, заорав теперь воистину ужасным пиратским голосом, похожим на рёв вепря:
– ПроОООон-ня!!! А ну, выдь сюда, охламон!!!
Эхо вернуло на палубу гулкое «оОООон-ня!» и голик, вылетевший обратно со скоростью снаряда. Билли Бонс ловко увернулся и, сунув голову в дверь, на сей раз истёк медом:
– Проня-я, дитё человеческое, покажись шкиперу и доложи, что за бардак творится на палубе?
«А здешние мариманы, верно, стоят друг друга, – решил Константин Константинович и подумал, что боцман, видимо, богатырь и корифей из той породы „драконов“, которым не страшны ни штормы-ураганы, ни грозные капитанские тирады. – И отношения между ними весьма… гм, патриархальные, – заключил напоследок, но, увидев над высоким, окованным медью комингсом смазливую физиономию, увенчанную пышной шапкой мелких белокурых кудрей, так и ахнул: – Батюшки… чистый купидон!».
– Петра Петрович, ну чо вы разоряетесь зазря? – спросил смазливый «дракон» с добродушной укоризной. Несмотря на крепенькие плечи, он, перешагнувши порог, остался эдаким парнишечкой, эдакой птичкой-невеличкой. – В настоящем бардаке порядок, – продолжал боцман увещевать своего капитана, – а если у нас что-то не на месте, то это не бардак, а цирк, как в том анекдоте, помните?
– Помню, – ответил Билли Бонс упавшим голосом, но, ухватив за рубаху боцмана Проню, прошипел: – Так объясни точно: бардак или цирк? И если цирк, то ты при нем – клоун?
Константину Константиновичу казалось, что сцена, представшая его глазам, разыграна специально для него. А если нет, а если этот спектакль закончится настоящей сварой, а то и, судя по нравам, небольшой потасовкой? И чтобы не допустить возможных излишек, он ступил на сходню и, приблизившись к ним, спросил:
– Нельзя ли мне пройти на палубу и немного полюбопытствовать? В порядке ознакомления с вашим судном.
Билли Бонс оглянулся. То ли подумал, что дальнейшее выяснение отношений не сулит ничего хорошего, то ли решил воспользоваться рукой помощи, протянутой ему с причала.
– М-минуточку! – отпустив боцмана, он спросил: – Для какого ознакомления?
– Просто интересуюсь, – ответил, насупившись, Константин Константинович. – А что?
– Говорите прямо, вы лазутчик «Интуриста»?
– Я – лазутчик?! – и рассмеялся. – Неужели похож?
– Потому и лазутчик, что не похож, иначе… – Шкипер потёр щетину на подбородке и, подумав, спросил: – Моряк?
– В некотором роде. Бывший, а ныне безработный, – подсказала вдруг интуиция.
– В Стране Советов нет безработных, – суконным языком штатного политинформатора произнес
