стон, и лицо Смоки исказилось гримасой боли. Гринч нехотя открыл глаза.
– Живой! – радостно завопил гном.
– А мы уж думали, что ты окочурился, – выдохнул Весельчак.
– Не дождетесь, – гринч сел, схватившись за голову. На затылке выросла здоровенная шишка.
– Ты как? – Питер сгреб друга в объятия.
– Нормально, – поморщился Смоки. – Но будет еще лучше, если ты перестанешь меня трясти. Спасибо, так-то лучше. Правда голова жутко трещит. Вы-то как?
– Целы, – успокоил гринча Дуболом. – Идти сможешь?
– Думаю, да.
– Тогда подъем, – скомандовал Расмус. – Нам еще Батьку надо из беды вызволять.
Пройдя метров пятьдесят, друзья обнаружили валявшуюся на полу палицу десятника. Дойдя до конца пещеры, воины вошли в третий зал. Он оказался не совсем обычным. Пещера сверкала так, словно стены, пол и потолок были усыпаны мириадами бриллиантов. Исходящий от них свет играл красками: из ослепительно белого он трансформировался в цвет безоблачного полуденного неба, тут же превращаясь в фиолетовый.
Зрелище завораживало. Перемена цветов действовала усыпляюще. Из оцепенения отряд вывело знакомое шарканье. Впереди стояло порядка двадцати пауков, готовые в любую секунду наброситься на непрошеных гостей. Еще одно членистоногое застыло в отдалении от основной группы, у свисающих с потолка огромных коконов. Оно было в два раза больше своих сородичей. Питер понял, что это матка. Сама паучья королева решила покинуть свои «покои» и понаблюдать, как ее воины расправятся с потенциальной пищей.
– Все, нам крышка, – констатировал Дуболом.
– Стойте, и не делайте резких движений, – сказал Расмус. – И ни в коем случае не обнажайте оружие.
– Ты что задумал? – Однако вопрос застыл в воздухе – Пакостник шикнул на Дуболома, и бешеный заткнулся.
– Доверьтесь мне и, может быть, все будет хорошо.
Расмус полез в мешок и чем-то там зашуршал. Пауки, стоявшие до этого без движения, осторожно направились к своей добыче.
– Чего там возишься? – зло бросил Весельчак в адрес гнома.
– Сейчас, – также злобно прошипел Расмус.
Драчун в томительном ожидании удерживал за пазухой кота, которой так и норовил вырваться. Пушистому не терпелось обломать лапы парочке особо наглым членистоногим.
Грифон, на удивление Смоки, вел себя спокойно, и не выказывал признаков агрессии и раздражительности.
– Ложиииииись, – заорал гном.
В ту самую секунду, как только воины бросились на пол, громыхнуло так, что пещера содрогнулась. У Питера чуть не порвались барабанные перепонки. Понадобилось около минуты, чтобы через еще не осевшую пыль можно было разглядеть происходящее в подземном зале. Армии пауков больше не существовало.
