темпами будет дело продвигаться, недолго ей еще терпеть в своем доме ненавистную невестку.
Тамара возвращалась после вечерей смены. В последнее время она все чаще размышляла над тем, что в ее семейной жизни все не ладится. Томочка прожила в детском доме все детство и юность. А там, как известно, свои порядки. Это только в книжках пишут да в кино показывают, что педагоги там, как родные мамы, а воспитанники все дружны, как братья и сестры. Ничего подобного. Там, как на зоне, есть жесткое правило и принцип жизни: «Не верь! Не бойся! Не проси!» Там каждый сам за себя. Поэтому и не было у Томочки привычки, обсуждать свои дела, неважно, хорошие или плохие, с кем-либо посторонним, да еще и совета просить. Ведь надеяться в этой жизни можно только на себя. Когда прошла первая эйфория от того, что попала в дом и в семью, неглупая от природы Томочка все-таки вынуждена была признать, что не все так радужно, как ей представлялось. Свекровь оказалась, чего уж там скрывать, змеей ядовитой, свекор – пень немой, а сынок – телок на веревочке. Только веревочка так и осталась в руках его мамаши. И прибрать эту веревочку к своим рукам пока не представлялось возможным. Любила ли она его?! Она над этим даже не задумывалась. Просто, ей так хотелось свою семью. Вот и вышла замуж. Он показался ей таким покладистым и добродушным! Грешным делом, Томочка подумала тогда, что при умелом руководстве мужем, она сможет быть с ним счастлива. И даже, как будто, получалось в первое время. Но Гюрза, как окрестила Тома свою свекровь, только прикинулась мертвой, вдруг ожила, и начала жалить со всех сторон. Тамара понимала, что обсуждать это с мужем бессмысленно, что только настроит его против себя, жалуясь на несправедливость свекрови. Они – мать и сын, а она – посторонняя женщина, которая все пытается перестроить на свой лад. Пришлось заставить себя не обращать внимания на происки Гюрзы и молчать, молчать. Она еще не теряла надежды, что сможет обратить мужа в свою веру. Недаром говорят, что ночная кукушка дневную все равно перекукует. Только куковать в последнее время ей все чаще приходилось одной. Муж практически перестал искать с ней близости, был мрачен и задумчив.
Повернув в переулок, Тамара вдруг заметила огонек возле дома свекрови. И трепыхнулось сердце: неужто, Славик вышел встретить?! Может, одумался и снова все будет хорошо? Она прибавила шагу и оставшиеся пятьдесят метров не прошла, нет, пролетела как на крыльях.
– Славик, родной! Ты меня вышел встретить? – волнуясь, спросила Тома, и приблизилась, чтобы припасть к груди мужа.
– Тебя, – хрипло ответил муж, и коротко ткнул ее кулаком в лицо.
Такого фейерверка Томочке видеть еще не приходилось. В глазах мелькали цветные брызги, а левая половина лица наливалась болью и свинцовой тяжестью.
– Что это? За что? – в растерянности и недоумении прошептала Томочка.
– Сейчас объясню, – грозно прошипел муж и, грубо схватив жену за руку, буквально поволок во двор и дальше
