еще лучше будет, если ган Горазд возьмет в жены одну из дочерей Твердислава, – сказал Синяга. – Тогда он князя Будимира будет опекать по праву родства.
– Был у нас разговор об этом с князем, но его безвременная смерть помешала завершиться сватовству, – вздохнул Горазд.
– Тогда и говорить больше нечего, – обрадовался Брех. – Лучшего князя, чем малой Будимир, я для дружины не вижу. А до поры его будет опекать ган Горазд, муж сильный и разумный. Так народу и скажем.
Гриди ушли, довольные собственным приговором, а ган Горазд остался сидеть за длинным столом в задумчивости. Дружина Твердислава его поддержит, в этом сомнений у гана не было. С городским вече он тоже поладит, но править спокойно ему, конечно, не дадут. С другой стороны, спокойной власти не бывает, и если боишься раздоров, то лучше с печи не слезать. Чтобы возвыситься и преуспеть в жизни, нужно без страха хватать любой кусок, который оказывается в поле зрения. А что касается врагов, то они всегда будут у сильного человека. Врагов бояться не надо, их следует бить, ибо сила поверженного врага достается победителю.
– Привел я смерда, ган, – сунул нос в приоткрытую дверь отрока, – того самого, с дальних выселок.
– Зови, – кивнул головой Горазд и допил из серебряного кубка остатки меда.
Смерд держался степенно. Снял бережно шапку с седеющей головы и с достоинством поклонился четырем углам. Вслед за смердом в гридню вошел отрок лет восемнадцати, с умным лицом и серыми насмешливыми глазами. Отрок Горазду поглянулся – и ростом удался, и статью. Такому молодцу жизнь в медвежьем углу наверняка кажется скучной.
– Здравия тебе, ган, – пробасил степенный, – и процветания семье твоей и роду.
– И тебе здравия, человек, – любезно отозвался Горазд, – и чтобы под твоим кровом всегда был достаток.
Ободренный ласковым приемом, смерд принял здравный кубок без смущения и осушил его до дна. Отрок, как и положено младшему, стоял в трех шагах позади спутника и на здравный кубок не претендовал.
– Твой сын? – спросил Горазд.
– Односелец, – поправил смерд. – Данборова семени. А пропавшему отроку он доводится братаном.
– Тебя как зовут, человек?
– Тучей зови, ган, а отрока – Осташем.
– Шатуна видел своими глазами?
– Двадцать лет назад видел, – почему-то понизил голос до шепота Туча. – Издали, правда, и в спину.
– Буйствовал Шатун в округе?
– Нет, в этот раз смирен был. Мы решили меж собой, что приходил он за сыном. А зачем ему понадобился отрок, не знаю.
– Искар, может, ушел к хазарам, – вмешался в разговор молчавший до сих пор Осташ. – Давно он к ним собирался.
Туча в сторону отрока только рукой махнул – что, дескать, с неразумного взять, но ган заинтересовался словами Осташа:
– А почему не в дружину княжью или боготурскую?
– Так ведь
