вселять ужас. Человек не ощущает запаха неба, не слышит ветра, ему кажется, что пространство неумолимо сжимается. На самом деле все по-прежнему. Просто он адски перегрузил ее – настолько, что для него самого в ней места толком-то не осталось. И здесь у него появляется четкое осознание простого факта, что вариантов дальнейшего развития событий всего два: либо как-то разгрузить Сферу, либо она просто разорвет его на части изнутри. То есть один вариант – из приемлемых. И человек начинает понемногу освобождать пространство, выбрасывая за пределы Сферы сперва незначительную мелочевку, а затем и куда более громоздкие конструкции, становясь при этом легче, чище, целостнее.
Мне как-то подумалось, что рай и ад существуют только для тех, кто в них верит. Для всех остальных существует особое пространство – небытие. Так вот, небытие и есть та самая Сфера, территория полного и всепоглощающего забвения. Твоего личного забвения, в том числе. Ведь нельзя омертветь наполовину – ты либо жив, либо мертв.
И пусть прошлое вонзает в тебя свои стальные когти, срывая лоскутами кожу, пусть вгрызается в сердце гигантским алмазным буром, пусть Сфера что есть мочи семафорит тебе, мол, давай, возвращайся – здесь тихо, спокойно и надежно…
Ты просто идешь вперед. Не вверх, не вниз, а по прямой. Расслабленно и уверенно. Совсем иного порядка вещи становятся для тебя действительно важными: то, чем ты живешь, то, как ты дышишь, то, кем ты себя ощущаешь.
И вот манящие, призывно пульсирующие огоньки Сферы растворяются в плотной, непроницаемой темноте.
Что дальше? Никто не знает. Но в любом случае ты сюда не вернешься.
Родина
Субъективное ощущение родины невозможно формализовать.
Невозможно объяснить, почему именно здесь, именно в этом месте твоя беспокойная, вечно рвущаяся куда-то душа вдруг смолкает, а сосуды заполняются теплой убаюкивающей безмятежностью.
Краски и звуки сразу теряют свою кричащую, агрессивную конкретность, становятся какими-то предельно аналоговыми, настоящими.
Ты не замечаешь, что ветхий допотопный диван, казавшийся таким огромным и удобным в детстве, на самом деле узок, скрипуч и горбат, не обращаешь внимания, что практически упираешься головой в еще недавно представлявшийся Эверестом потолок, а в некогда похожей на огромную поляну комнате в реальности едва ли разойдутся два взрослых человека. Пропорции здесь не играют решительно никакой роли, как и любые иные, имеющие значение лишь во внешнем мире факторы – все идеально синхронизировано с твоим мировосприятием, безупречно персонализировано.
Это – пространство твоего личного покоя и умиротворения. Это – твоя родина.
С каждой секундой скорость времени растет. Ты перестаешь, точнее, лишаешься возможности вести летопись собственной жизни.
Сначала выпадают отдельные дни, затем недели, годы.
В конце концов ты
