танцверанд… Сколько их, отставших, приговоривших себя к прозябанию? „Умеем что-то делать, зарабатываем прилично, все у нас есть, живем не хуже других – и оставьте нас в покое!“ Одиночки, боящиеся остаться наедине с собой, растерявшиеся от сложности жизни и больше не задумывающиеся над ней… Такие помнят одно спасительное правило: для благополучия в жизни надо быть как все. Вот и ходят, смотрят: как все? Ожидают откровения…»
Оттесненная сияющим великолепием проспекта брела за прозрачными облаками луна. До нее никому не было дела.
«А мальчишками и они мечтали жить ярко, интересно, значительно, узнать мир… Нет человека, который не мечтал бы об этом. И сейчас, пожалуй, мечтают сладостно и бессильно. В чем же дело? Не хватило духа применить мечту к жизни? Да и зачем? Зачем давать волю своим мечтам и сильным чувствам – еще неизвестно, куда это заведет! – когда есть покупные, когда можно безопасно кутить на чужом пиру выдуманных героев? И прокутились вдрызг, растратили по мелочам душевные силы, осталось в самый обрез для прогулки по проспекту…»
Мимо проследовал доцент Хилобок с девушкой. «А у Гарри опять новая!» – мысленно приветствовал его приезжий.
Он посмотрел ему вслед: догнать и спросить о Кривошеине? «Э, нет: от Хилобока во всех случаях лучше держаться подальше!»
Приезжий и Кравец вступили в один квартал.
«…Когда-то человекообразные обезьяны разделились: одни взяли в лапы камни и палки, начали трудиться, мыслить, другие остались качаться на ветках. Сейчас на Земле начался новый переходный процесс, стремительней и мощнее древнего оледенения: скачок мира в новое качественное состояние. Но что им до этого? Они заранее согласны остаться на „бродах“, у телевизоров – удовлетворять техникой нехитрые запросы! – неистовствовал в мыслях Виктор Кравец. – Что им все новые возможности – от науки, от техники, от производства? Что им наша работа? Можно прибавить ума, ловкости, работоспособности – и что? Будут выучиваться чему-то не для мастерства и удовлетворения любопытства, а чтоб больше получать за знания, за легкую работу, чтоб возвыситься над другими своей осведомленностью. Будут приобретать и накоплять – чтоб заметили их преуспевание, чтобы заполнить опустошенность хлопотами о вещах. И на черный день. Его может и не быть, а пока из-за него все дни серые… Скучно! Уеду-ка во Владивосток. Сам – пока не отправили казенным порядком… И работа заглохнет естественным образом. Ничем она им не поможет: ведь чтобы использовать такую возможность, надо иметь высокие цели, душевные силы, неудовлетворенность собой. А они бывают недовольны только окружающим; обстоятельствами, знакомыми, жизнью, правительством – чем угодно, но не собой. Ну и пусть гуляют. Как говорится, наука здесь бессильна…»
Сейчас их разделяло только здание главпочтамта.
Гневные мысли отхлынули. Осталась какая-то непонятная неловкость перед людьми, которые шли мимо него.
«Кто-то сказал: никто так не презирает толпу, как возвысившийся
