И по мере их прочтения я все больше и больше понимал, что львиную долю расследования придется проводить самостоятельно.
Дело в том, что Варламов доверил бумаге основные факты и выводы, опустив множество мелких, но очень значимых подробностей. Передо мной, по сути, лежал скелет без мышц и кожи, который рассыплется, стоит лишь поставить его на ноги. И добыванием этой информации предстояло заняться в самом ближайшем будущем. К счастью, в конце текста находился длинный список людей, которые могли предоставить мне всю интересующую информацию. При условии, конечно же, что все они по сегодняшний день находятся в добром здравии, в чем я несколько сомневался.
Практически каждая фраза в тексте Варламова вызывала вопросы и возражения. Буквально с самого первого предложения: события 11 сентября он именовал «одним из поворотных пунктов Третьей мировой войны». Но ведь Третьей мировой принято называть холодную войну, которая закончилась победой США и западного мира над коммунистической Россией в 1991-м! А с 11 сентября, если следовать принятой в нашей прессе терминологии, началась Четвертая мировая: грандиозная кампания против терроризма. Если же верить Варламову, выходило, что все это – звенья одной умело составленной цепи. Только вот можно ли ему верить?
Пока я размышлял над этим, в офис вошел Гена Таманцев, и все внимание немедленно переключилось на него. Надо сказать, что таким понурым я не видел своего старого друга никогда прежде. На мой вопросительный взгляд он ответил просто и коротко:
– Умер отец Филарет, авторитетный церковный деятель.
– Ты же вроде не испытываешь особой симпатии к Церкви? – удивился я. Гена в недалеком прошлом был отцом Геннадием, искренне верующим православным священником, попытавшимся предложить план модернизации Церкви. За это его расстригли и он едва успел спастись бегством от церковных иерархов.
– Он был моим учителем, – помедлив, ответил Таманцев. – Именно он благословил мою работу по модернизации Церкви. Сам Филарет пользовался огромным авторитетом у верующих, поэтому, хотя церковные власти его недолюбливали, им было выгоднее использовать его популярность. Все шло более-менее гладко, и он отделывался редкими выговорами за вольнодумство, пока не занялся одной неизученной темой…
То, что рассказывал Гена, удивляло меня все больше и больше. Отец Филарет занялся нечем иным, как влиянием Католической церкви на развал Советского Союза. При этом он выявил целый ряд поразительных подробностей и пришел примерно к тем же выводам, что и Варламов. Самое главное – ему удалось обнаружить, что за спиной католицизма стояла некая другая, не менее могущественная организация. И тут все его поиски уперлись в глухую стену.
Впрочем, стена на поверку оказалась не такой уж глухой. По крайней мере, она внимательно прислушивалась ко всем действиям Филарета и время от времени пыталась помешать ему. Несколько раз с самых разных сторон (и с высот церковной иерархии, и из государственных органов) звучали вежливые, но весьма настойчивые предупреждения о том, что лучше бы
