а у меня никогда не было. Я отреклась от своих прав, в тот же час, как стала совершеннолетняя, и на мне не лежит позорное клеймо крепостного права.
Няня. А все вас не возьмет и Любочку сватать будет, потому…
Марья Васильевна(испуганно). Полно, няня, какая ты. Ведь ты хоть кого из себя выведешь.
Катерина Матвеевна. Позвольте, позвольте, очень хорошо. Вам кажется все это трудным и запутанным, у вас в понятиях суженые и власть божия, и тому подобное, а жизнь людей, ставших выше общественной паутины предрассудков, – очень проста. Я выскажу ему свои воззрения и потребую той искренности, которая лежит в основании всех побуждений честной личности.
Няня. Эх, Катерина Матвевна, матушка! У Любовь Ивановны пятьсот душ, да еще влюбится.
Катерина Матвеевна(совсем растерянная). Отчего же он в неразвитую, ничтожную девочку влюбится, а в меня не влюбится?
Няня. Отчего-с? А вот отчего, матушка, – от козла.
Катерина Матвеевна (опоминаясь и откидывая волоса). Нет, да что я! Любовь, как вы понимаете ее, есть плотское влечение, и вы слишком неразвиты и животны, чтобы понимать меня. Пожалуйста, я вас прошу, оставьте меня. (Облокачивается и читает.)
Марья Васильевна. Поди, поди, няня, уж я сама залью чай, коли кто придет.
Няня(уходя). Всех осрамила. Все животные. Тридцать лет служу, никто животным не называл…
Катерина Матвеевна(поднимает голову от книги). Позвольте, любовь есть честное побуждение только тогда, когда обе стороны равноправны, но вы не понимаете этого. (Молчание. Поднимая голову.) Марья Васильевна, я не уважаю эту женщину. (Опять читает.)
Иван Михайлович. Что это, кого ты не уважаешь?
Марья Васильевна. Няня все глупости говорит.
Иван Михайлович. О! Это яд такой! А баба хорошая. (Садится к столу.) Ну, Марья Васильевна, давай чаю. С пяти часов в поле, двух лошадей заездил. Ну, да зато наладил. Вот-те и толкуй, что нельзя с вольными работниками. Все можно, как сам везде, да себя не жалеешь. Вчера еще половина поля не пахана, покосы не кошены и нет ни одного работника. Как взялся – своих уговорил, вольных нанял, работникам ведро обещал. Посмотри нынче – кипит… Василий приказчиком так хорош, такой-этакой распорядительный, славный, славный.
Катерина Матвеевна. Вольный труд не может быть убыточен, это противно всем основным законам политической экономии.
Иван Михайлович. Все это так, да не так. Вот я бы вас с Анатолием-то Дмитриевичем запряг бы в эту работу. Вы бы не то заговорили.
Марья Васильевна. Dites-moi, mon cher Jean, как же ты говоришь все, что от вольной лучше стало? Как же лучше, когда они все ушли?
Иван Михайлович. Э! Да это дворовые.
Марья Васильевна. Дворовые, я знаю, это само собой, да и мужики теперь после грамоты уже не работают. Что же
