пиццу.
– А может быть, придешь к нам в ближайший четверг с мужем?
– Он в командировке, – врет, даже не покраснев, она и выразительно смотрит на Хамида, который лежит рядом с ней в постели. Она прикладывает палец к его губам, приказывая молчать. Тот с недовольством вертит головой. – Договоримся, когда вернется.
– Уточни, когда именно? – не сдается мать, но ее голос становится глуше, и Марыся, конечно, сразу выпаливает:
– Вскоре позвоню. – Все же ей жаль женщину, и она добавляет: – Но на этот раз вы приедете к нам.
– Не стоит беспокоиться, доченька! – восклицает Дорота. – У меня больше опыта. Что ты будешь морочить себе голову какой-то готовкой?
– Это для меня не проблема. Дам тебе знать, о’кей?
– Хорошо. Тогда до свидания, – заканчивает разговор мать.
– Марыся, у тебя нет сердца! – недовольно говорит жене Хамид. – Она бедная, соскучившаяся и растерянная женщина. Не знает, как к тебе приспособиться, как разговаривать. Ведь ты ее почти не помнишь, всю жизнь провела в арабской семье, которая ее страшно обидела. Постарайся ее понять.
– Она считает меня типичной забитой арабкой, представляешь? – возмущенно восклицает Марыся.
– В этом она частично права. – Мужчина нежно гладит ее по волосам. – Большую часть жизни ты провела в нашей культуре и напиталась ею. А гены по отцу тоже никуда не денешь.
– Только не говори мне, что я на него похожа! – Марыся нервно вскинулась. – Может, только длинные ноги и этот чертов семитский нос.
– Носик красивый, малюсенький. Посмотри на других арабок, любимая.
– Хорошо, но пусть сначала откроют лицо, – смеется она. – Может, саудовки нарочно так плотно заслоняют лица, потому что такие страшные?
– Ты ничего не должна прятать, ты идеальна. – Муж прижимается к ней и обнимает ее.
В спальне он прежний и не чувствует перед женщиной никакого стеснения. За закрытыми дверями Хамид – тот же мужчина, которого Марыся полюбила в Йемене. Из-за стресса и бури последних месяцев, постоянных изменений в их жизни они давно не занимались любовью. А ведь Марыся любила с ним это делать. Она чувствует на шее его горячее дыхание и нежные, осторожные поцелуи. Его утонченность и чувствительность приводят ее в дрожь. Молодая женщина кокетливо улыбается, страстно смотрит в черные как уголь глаза и поглаживает его покрытые двухдневной щетиной щеки, проводя по ним обратной стороной ладони… Позже они долго лежат, тесно сплетясь и молча наслаждаясь близостью. После непродолжительной дремы пробуждаются расслабленными и вспотевшими. У Марыси теперь совсем другое отношение к миру и к ее отыскавшейся матери – оптимистическое и почти радужное.
– У меня идея, – говорит она, весело улыбаясь мужу.
– Я должен бояться или радоваться? – шутит он.
– Посмотрим. Во-первых, они приходят на ужин к нам. Пусть у них отпадет челюсть.
– Ой,
