как раз когда Джордж сообщил о ее прибытии.
Когда Ариадна вошла, Пуаро сразу заключил, что его диагноз о ее тревоге был достаточно верен. Ее прическа, довольно замысловатая, была растрепана оттого, что миссис Оливер взбешенно и лихорадочно теребила ее, как это у нее иногда бывало. Он принял гостью со всеми проявлениями удовольствия, усадил в кресло, налил ей кофе и протянул стаканчик кирша.
– Ах! – воскликнула миссис Оливер со вздохом человека, испытавшего облегчение. – Наверное, вы подумаете, что я страшная дура, но все же…
– Я вижу или, точнее, видел в газете, что сегодня вы присутствовали на литературном ленче. Для знаменитых писательниц. Что-то в этом роде. Я думал, вы никогда их не посещаете.
– Обычно не посещаю, – ответила миссис Оливер, – и больше никогда туда не пойду.
– Ах, вы много там натерпелись? – посочувствовал Пуаро.
Он знал, чем можно досадить миссис Оливер. Чрезмерные восхваления ее книг всегда выводили ее из себя, потому что, как однажды ему призналась Ариадна, она никогда не знала, как на это реагировать.
– Вам не понравилось?
– До какого-то времени нравилось, – сказала миссис Оливер, – но потом случилось нечто очень неприятное.
– Ага, и после этого вы решили навестить меня…
– Да, но я в самом деле не знаю зачем. То есть это не имеет к вам никакого отношения, и не думаю, что это вас как-то заинтересует. Мне и самой это не очень интересно. Хотя, наверное, это меня все-таки заинтересовало, иначе мне не захотелось бы прийти узнать, что вы об этом думаете. Узнать, что… в общем, как бы вы поступили на моем месте.
– Это очень трудный вопрос. Я знаю, как в любой ситуации поступил бы я, Эркюль Пуаро, но как поступили бы вы, я не могу сказать, хотя и хорошо вас знаю.
– К этому времени вы уже должны это представлять, – сказала миссис Оливер. – Вы знаете меня достаточно давно.
– Сколько же уже? Лет двадцать?
– О, не знаю. Никогда не запоминаю лет и дат. Знаете, у меня все мешается. Я помню тысяча девятьсот тридцать девятый, потому что тогда началась война, а другие даты помню из-за всяких чудны̜х событий там и сям.
– Как бы то ни было, вы пошли на тот литературный ленч. И он вам не очень понравился.
– Ленч мне понравился, но потом…
– Кто-то вам что-то сказал, – предположил Пуаро с мягкостью доктора, выясняющего симптомы.
– Ну, мне готовились что-то сказать… На меня вдруг набросилась одна из этих огромных требовательных женщин, которые всегда умудряются подавлять всех и от которых становится не по себе, как ни от кого другого. Знаете, она как будто ловит бабочек или других букашек, ей бы еще сачок. Она словно окружила меня со всех сторон и затащила на канапе, а потом начала говорить. Сначала о моей крестнице…
– А, да. О вашей любимой крестнице?
– Я не видела ее много лет, – сказала миссис Оливер. – Ну, я же не могу поддерживать связь с ними со всеми. А потом она задала мне самый неприятный
