смелой толстушки и примостился рядом. Женщина вскрикнула и застонала от сладкой боли.
«Ага, не будешь подставлять, – с легким злорадством рассудил Владимир. – Кто тебе сказал, что все мужчины будут деликатны? Ты бы вначале посмотрела, что у него между ног, прежде чем подставлять свой нежный зад».
Хорошенькая, смуглая брюнетка решительным движением сбросила с себя светлый парик, маску из перьев и узкий корсет. Босые ножки прошлепали к мозаичному столику с фруктами. Владимир невольно залюбовался ее распущенными темными локонами, упругим задом и подрагивающей грушевидной грудью. Она ловко убрала вазу и, освободив себе место, улеглась прямо на стол. Стройные ноги раздвинулись довольно широко, обнажив четкий треугольник иссиня черных волос, покрытых скользкой влагой. Брюнетка закатила глаза, из смуглой груди вырвался призывный стон. На этот стон и бесстыдную позу раздвинутых ног откликнулись сразу трое. Возле столика образовалась легкая возня, похожая на потасовку. Победил сильнейший. Это был довольно крупный рыжий красавец с курчавой бородой и огненной шевелюрой. Сильные руки притянули брюнетку еще ближе к краю стола, мужчина крякнул и вогнал свое орудие так глубоко, что смуглянка протяжно застонала.
Владимир поднялся выше – он парил прямо под потолком. Как и в предыдущих комнатах, пространство зала стало мерцать сначала сиреневым свечением, а после темно-синий кобальтовый туман густо заструился из углов к середине. В уши вливался влажный шепот и сладострастные вздохи.
«Как-то я стал уставать от их выходок… Хоть бы какое-то разнообразие внесли. Вместо всеобщей оргии взяли бы… и лекцию научную прослушали, – ему стало смешно, – или… книжки умные почитали, вот, к примеру, Псалтырь…» – Владимир расхохотался и кувыркнулся в воздухе.
В ответ на «крамольные мысли» какой-то сильный вихрь закружил его, словно волчок, и пару раз тряхнул так, что Махнев испугался за сохранность собственной головы. А после этот же невидимый вихрь выпнул его в коридор, стукнув лбом об пилястру. Дубовая дверь танцзала с шумом захлопнулась. «Однако как я не осторожен. Хорошо еще, что не надумал отправить танцующих шалунов в собор на литургию или в монастырь на покаяние, – рассуждал он, потирая ушибленную, в который раз, голову. – Нет, нет! Я не думал даже об этом. Глуп я – вот и болтаю, что ни попади. Прошу простить великодушно за гаерство моё». Владимир мысленно оправдывался перед невидимым распорядителем его души. Но он лукавил. Не оправданий он хотел. Он словно бы бросал дерзкий вызов. Но вот кому? И имел ли он право? «Не слишком ли я обнаглел?» – подумал он с долей тревоги. Ответом была полная тишина длинного коридора. – «Значит, еще не слишком». Владимир отряхнулся и полетел дальше.
Позади раздался сильный грохот, похожий на горный обвал. «Однако что-то слишком хлипкие в доме полы. Куда не сунься – всюду обвалы. Неужто и эти «голозадые виртуозы» улетели в пропасть? Жаль, очень жаль. А танцовщиц как будет не хватать! Отменные были тетки:
