маминого отца.
Родители мамы погибли, когда она была еще ребенком, и ее воспитала тетя. Я почти не знала леди Анабеллу – она с сыновьями жила слишком далеко для еженедельных родственных визитов, но мама всегда с теплом вспоминала свое детство, из чего я сделала вывод, что ее тетя весьма приятная особа. То, что она долгое время не желала общаться с мамой – из-за побега от более завидного жениха, нежели мой отец, – в нашем доме не обсуждалось. Открыто, по крайней мере, и официально я не имела об этом ни малейшего понятия. Но время – удивительное явление, способное стирать старые обиды; иногда на это уходят месяцы, иногда – десятилетия, но рано или поздно плохое забывается. За редким исключением, но моя семья, слава Творцу, редкостью не стала.
Оттаявшая леди Анабелла обещала прислать принадлежавшие родителям мамы вещи и, похоже, обещание свое сдержала. Что это за вещи, я примерно представляла: ненужные, но вместе с тем ценные, олицетворяющие собой память, с которой давным-давно не смахивали пыль. Портреты, письма, одежда… Застывшие в вечности мгновения жизни давно ушедших людей. И почему-то я не сомневалась, что мама так и не решится прикоснуться к прошлому. Наверное, я судила по себе… А мне было очень грустно и неуютно, когда я всего лишь легко дотрагивалась до крышек, под которыми притаились чужие воспоминания. Я уже хотела пройти к окошку и полюбоваться на небо, но мое внимание привлек невзрачный ларчик. И в отличие от всего остального он не отпугивал, наоборот, притягивал, уговаривал взять в руки, открыть…
Сопротивляться я не стала – опасности не чувствовалось. Да и о какой угрозе могла идти речь: это же вещь моих бабушки и деда, и пусть я их никогда не видела, они все равно были частью меня.
До окна я все-таки дошла. Положила ларчик, простой, из потемневшего от времени дерева, на подоконник, переставила туда же свечу, кое-как смахнула пыль и присела на самый краешек, чтобы не слишком сильно испачкать платье.
Ларчик оказался заперт на крохотный замок. Жаль, но ключ к нему не прилагался… Я повертела замок в руках – и он с тихим щелчком открылся, а крышка откинулась сама собой. От неожиданности я едва не выронила ларчик, задев локтем свечу; пламя сердито заколыхалось, зашипело рассерженной кошкой. Я выровняла дыхание и покачала головой. Слишком нервной стала, дергаюсь по каждому пустяку. Что может находиться в ларчике? Чудовище?
Чудовища там ожидаемо не обнаружилось. Зато обнаружились старые, пожелтевшие конверты без пометок, но запечатанные и не пустые, сплетенный из выцветших ниток браслет явно на детскую руку, почерневшее серебряное колечко и кулон. И он выглядел поразительно новым, словно попал сюда по ошибке. В серебре оправы-фонаря застыло янтарное пламя. Теплое, мерцающее, словно живое… Я вспомнила любимую мамину присказку о волшебном фонарике, развеивающем тьму будущего, и, поддавшись порыву, застегнула цепочку на собственной шее. Красивая вещица… И к глазам, уверена, идет. Не думаю, что мама станет
