каких-то салатов и шампанского на чьем-то дне рождения, мороженого и коктейля в некоем кафе и т.д. Внезапно мне попалась выбивающаяся из ряда, чуть нерезкая фотография, на которой Антонина была сфотографирована со смутно знакомым мне мужчиной средних лет и двумя похожими на этого мужчину девочками лет десяти, по-видимому двойняшками или погодками. Одна из девочек доверчиво прислонилась щекой к плечу Антонины, другая держалась за рукав отца. Все четверо улыбались в объектив застывшими ретро-улыбками.
– Антонина, что это за композиция? – крикнула я в сторону кухни.
– Не узнаешь? – вопросом на вопрос ответила дочь, войдя в комнату, поставив чайник на стол и заглянув мне через плечо.
– Это же… – я уже узнала, но так удивилась, что не сразу смогла выговорить. – Это же Карасев!
– Да, – сказала Антонина. – Это Игорь Анатольевич. Дядя Игорь и две его дочери. Таня и Аня.
– А… – я не сразу нашлась, что спросить дальше. – А где же их мать?
– Марина нас всех фотографировала, – невозмутимо объяснила Антонина. – Поэтому ее здесь нет.
– Так ты что же, общаешься с ним… с ними?
Мне отчего-то стало неловко. Я даже не знала о том, что Карасев снова женился, не знала о рождении у него дочерей… Аня и Таня Карасевы. Тугие косички по бокам чуть сплюснутых головок, похожие на декоративные мышиные хвостики… Да почему я должна была об этом знать?! – одернула я сама себя.
– Да, я с ними общаюсь, – ответила Антонина с явно напускной доброжелательностью. – Таня и Аня всегда приглашают меня на свой день рождения. Дядю Игоря я тоже всегда поздравляю… К нему приходят друзья из проектного института, и он, как выпьет, всегда говорит им, что у него три дочери: две родных и одна приемная. Один раз я болела, так дядя Игорь потом мне передал, что они все спрашивали: «Где же твоя потрясающая дочь-валькирия?» А Таня и Аня говорят, что хотели бы вырасти такими же красивыми, как я…
С ума сойти! Единственный приблизительно мифический персонаж, с которым мне когда-либо хотелось сравнить свою дочь, это, пожалуй, кариатида… Черт побери, когда же день рождения у Карасева? Весной…, осенью? Ведь я должна же была когда-то это знать…
– Это очень странно, – я пожала плечами. – Не понимаю, как такое могло получиться. Учитывая то, что ты фактически отказалась общаться со своим родным отцом, когда он хотел принять участие…
– Я не знаю, чего он хотел, – антонинины широкие плечи отзеркалили мой жест. – Во всяком случае это явно было что-то, придуманное без учета меня. Моя роль была кушать, что дают и говорить «спасибо».
– А что же Карасев? – не удержалась я.
– Когда мой родной отец, – Антонина с едва заметной язвительностью выделила голосом слово «родной». – тебя и меня бросил, и уехал копать землю в Мексику, а ты занималась своей наукой и прочими умными вещами, дядя Игорь качал меня на ноге и играл со мной в шашки… В «Чапаева»… Больше меня никто и никогда на ноге не качал…
