style="font-size:15px;"> – Надо идти, – наконец сказал кто-то из ребят. – Поискать его. Пусть он и хорошо знает горы, но, может быть, он упал? И теперь лежит и не может встать.
Все мужчины, кроме Давида, засобирались. Никаких накидок не было, но зачем они нужны, если все и так уже промокли до нитки? Сначала Давид обиделся, что его не берут с собой. Но Дидо серьезно, как равному, положил руку на плечо мальчика и сказал:
– Кто-то должен остаться с женщинами, чтобы охранять их.
Сказал – как отрезал.
Пришлось Давиду довольствоваться этим объяснением. Ася удивилась, что ее строптивый братишка послушался. Ей самой пришлось бы потратить много сил и, возможно, так и не добиться от Давида послушания.
– Спасибо тебе, – прошептала Ася, обращаясь к Дидо.
Тот в ответ мимолетно улыбнулся и, уходя, приобнял девушку. Асю словно окатило горячей волной. Удивительно: только что у нее буквально все поджилки тряслись от холода – и вдруг в один момент ей стало тепло!
Мужчины ушли, а женщины и Давид в тревоге строили различные предположения, одно другого страшнее.
Примерно через полчаса, когда дождь ослабел, они услышали приближающиеся голоса и различили под дождем темные силуэты.
– Несут!
Тамара выскочила из укрытия и бросилась к отцу, которого несли четверо парней:
– Ему плохо?
Она могла бы и не спрашивать. Голова дяди Гоги была откинута назад. С его безучастного лица струйками стекала вода вперемешку с кровью, сочившейся из-под волос.
– Он ранен?
Никто не произнес ни звука. У Аси тоскливо заныло сердце от этого недоброго молчания.
– Что? – спросила она у Дидо, когда тот вошел. – Что с дядей Гоги?
– Он мертв.
Ася едва удержалась от крика, прижала ко рту руку, расширившимися от охватившего ее ужаса глазами уставилась на труп.
– Что с ним случилось?
– Не знаем. Мы с Костасом нашли его в таком состоянии на берегу реки.
Костас, высокий черноволосый парень с внешностью типичного грека с древних мозаик, кивнул головой:
– Да, он лежал среди камней. Наверное, поскользнулся. Упал, ударился головой и…
Он не договорил: до Тамары дошла наконец страшная правда. Упав на колени прямо в жидкую грязь, она страшно завыла.
– Тамара! Перестань!
Но девушка и не думала униматься. Страшно причитая, она принялась рвать на себе волосы и царапать лицо ногтями.
– Это я! – рыдала она. – Я одна виновата! Это я уговорила папу пойти с нами в горы! Он бы никогда не оставил нас одних! Мы обе виноваты! – И ударив себя кулаками в грудь, Тамара закричала: – Будь проклят тот час, когда я заикнулась папе про этот поход!
Убедившись, что успокоить Тамару не удастся, ребята отошли немного в сторону, оставив сестер возле тела. Предстояло принять нелегкое решение: что же теперь делать?
– Путь домой отрезан, – сказал Дидо. – Там, где мы прошли, сплошной
