все с тобой так понятно, что хоть смейся, хоть плачь. Выдержала длинный взгляд сверху вниз. Снял сам. И потом еще огромным усилием воли на вопрос «Ко мне?» сумела не подпрыгнуть и не затанцевать на дорожке. Нет, я считаю, это зачет, просто я его в школьном детстве прозевала, просидела с Фихте и Кьеркегором в подворотне, проподжимала презрительно губы вслед всем дискотекам – и вот, огребла на старости лет острых ощущений девчонки у входа в сельский клуб. Ну да ценно, конечно, все в жизни ценно, но смешно нечеловечески. Я же не первый год женщина, трое детей, всё умею нормально дать понять, и предложить, и спокойно спросить. А поди ж ты, скрутило таким умственным параличом, что весь груз лет не помог равновесие удержать.
****
Он прилетел в пятницу. Открыл окно, и комнату заполнил тёплый московский летний вечер с запахами липы, остывающего асфальта и прибитой пыли. Заиграли колокола церкви Иоанна Предтечи. Он вытащил телефон:
– Ты уже в городе?
– Через час сяду в поезд и рано утром буду в Москве. Забираю с дачи детей и родителей, везу домой кормить и развлекать. Хочешь, по пути с поезда тебя тоже в городе подхвачу, чтобы не заморачиваться плутанием до меня? Машина возле работы, поезд ранний, к девяти буду за рулем. Или ты так рано в субботу не встанешь?
– Приеду сам, с утра дела в городе.
Она дала адрес, объяснила, как добраться, а потом как бы между делом сказала:
– Ты осознаешь, что раньше вечера воскресенья я тебя не отпущу? Прекрасно, что догадываешься. А раз до конца месяца ты в Москве – я могу претендовать на вечера по мере твоей щедрости?
Его не удивлял этот интерес – он был персонажем из сказки о старом доме, достойным предметом исследования в её стремлении понять саму себя. С тем же интересом она приняла его сына и живущую за океаном двоюродную сестру и радовалась внезапно обнаруженным близким. Когда несколько лет назад он видел её у брата, она была неприветлива и резка – а теперь с удовольствием ждал новой встречи.
На следующий день он не торопился. Не спеша позавтракал, запасся продуктами, побoлтался по «Дому книги» на Новом Арбате, рассматривая прекрасно изданные тома писателей и поэтов, недоступных в его время, и, прихватив бутылку калифорнийского вина, отправился в гости.
В Москве стояло лето. Мягкая погода, зелень и отсутствие пробок расслабляли, рождали воспоминания. Умиротворённый, он ехал по знакомым улицам города, который оставил больше двадцати лет назад, балансируя на грани грусти и покоя. По дороге плутал, приехал позже всех и с удовольствием присоединился к домашнему празднику – играл с детьми, помогал за столом, участвовал в разговорах, шутил, и всё это время незаметно следил за хозяйкой, наблюдая, как она развлекала гостей, справлялась с детьми, всё больше поддаваясь её внутреннему неназойливому очарованию.
Гости разъехались, дети ушли спать, он беседовал с братом и посматривал, как она что-то делала на кухне. Когда их глаза встретились, вдруг сказал:
