выйдя из штопора, робко сказал, что он делал «пробу»; тупя взгляд, добавил, что как ему показалось, есть необходимость в «новых девочках». Говоря, что «бывшие» уже «подустали». Зритель не ходит и не пойдёт на них.
Мужчина, как оказалось никто-то, а генеральный продюсер. Тот, немного успокоившись, попросил показать, что из себя может представлять стоящая перед ним «малышка». Именно так он назвал Олю.
Макс суетясь, надел на Олю наушники. Поставив ту, как куклу перед микрофоном, включил фонограмму, взмахом руки дал понять, чтобы та начинала петь. Оля с перепуга, даже стараясь, не могла попасть в ноты. Девушка, боясь, что подводит Макса, дрожала как осиновый лист. Всё было просто ужасно плохо, если не сказать, паршиво. Однако Максу ничего не оставалось, как нахвалить. Отчего у той сразу же выросли «крылья за спиной». Мозг стучал: «Я – ЗВЕЗДА». Она и впрямь поверила в себя. Генеральный продюсер не мог оценить достоинств голоса, но активность движения тела его заворожила. Девочка светилась от счастья, с лёгкостью подтанцовывала, а это подкупало.
Неожиданно генеральному продюсеру позвонили, он тут же сорвался с места, спеша к дверям. И как гостеприимный хозяин, расплываясь в любезностях, поспешил встретить гостью.
Та, ввалившись капризно надув губки, визгливо произнесла:
– «Котик», а это кто?
Толстый дядька испуганно глядя на Макса, лобзая ручку даме, переходя на фальцет, возмущённо заорал:
– Я не понял! – глядя на Олю, – это кто? Что делают посторонние в моей студии? – отдуваясь, вытер пот с лица.
Макс снимая с Оли наушники толкая в спину, стал, как плебей расшаркиваться перед шефом, мельтеша перед его глазами:
– Лев Николаевич! Так, я, техничку нашёл, как вы и просили!.. – глядя на него и даму.
Оля, сгорая со стыда, горела желанием убежать, даже уже сделала пару шагов. Макс рывком остановил. Она, стоя перед этой компанией, испуганно хлопала глазами. Ей действительно было страшно.
Дама, глядя на генерального продюсера сделала «фи», капризно выдавив:
– Шило на мыло? – глядя на Льва Николаевича, – верни тётку! Та хотя бы не шастала у меня под ногами. Её никто никогда не видел… – беря того под руку; томно заглядывая в глаза, обволакивая взглядом, процедила сквозь зубы:
– А «это» уже выросла, как каланча! – зло глядя на Олю, – маячит у меня перед глазами.
Тот словно застыл на месте, пыхтя, отдуваясь, пролепетал:
– Ну, как же ты сама говорила, что хочешь видеть вокруг себя только молодых…
Та, вытянув свою руку, теряя всю свою вальяжность, визгливо крикнула:
– Я что должна петь перед посторонними? Ты же знаешь, я их на дух не переношу!
Макс выпустив Олю из цепких рук, брезгливо стряхивая с ладоней невидимые следы её присутствия, ощеряясь, произнёс:
– Хозяин – барин! Хотел, как лучше!
Не церемонясь
