ее сын. Почему с ним нельзя было подождать? Какая разница, сколько времени пройдет, час или два?
Саймон услышал собственное дыхание – так тихо было в комнате.
– «Если она вам нужна, поручите это кому-нибудь другому», – сказал я. «Нет, нет, – ответил Бэрроу. – Вы правы. Сходите, поешьте, выпейте пинту пива, успокойтесь», – сказал он, как будто я проиграл деньги в тотализаторе или что-то в этом роде. – Вы правы. Привезти мать в участок можно и позже». Он хотел, чтобы я не путался у него под ногами, только и всего. Когда я вернулся в больницу, врачи сказали мне, что два полисмена увезли Хелен и Пола на допрос, увезли всего через несколько минут после того, как я от них ушел. Хотя они кричали, их буквально выволокли оттуда, совсем как каких-то… – Пруст покачал головой. – А Роуэн…
– Был мертв? – невольно вырвалось у Саймона. Неловкость грозила вот-вот обернуться паникой. Ему был нужен свет и воздух. Зачем ему все это выслушивать? Увы, он не смог найти подходящих слов, чтобы прервать этот поток излияний. Это было сродни атаке. Неужели Пруст задумал ее заранее? Неужели от него не скрылось, что с годами Саймон стал невосприимчив к его насмешкам, и решил сделать принудительную доверительность своим новым оружием?
– Роуэн умер, когда никого из родителей не было рядом, – сказал Пруст. – В полном одиночестве. Наполняет ли это вас, Уотерхаус, гордостью за род человеческий? Думаю, да.
Слова сопровождал жест, дававший понять, что ответ не ожидается.
Саймон пулей вылетел из кабинета, без единой мысли о том, куда он пойдет. Сортир. Ноги знали куда идти, в отличие от мозга. Саймон буквально влетел в туалет. Он успел заскочить в кабинку и закрыться на задвижку, прежде чем струя рвоты согнула его пополам.
Последующие десять минут, он провел там, извергая из себя черный кофе и желчь, думая лишь одно: меня от тебя тошнит. Меня от тебя, мать твою, тошнит.
Глава 5
Четверг, 8 октября 2009 года
Я нахожусь в кабинете Лори, когда меня кто-то громко зовет по имени. Я думаю о Рейчел Хайнс и застываю на месте, как будто неподвижная поза может сделать меня невидимой. Крик раздается снова, и я узнаю голос – это Тэмсин.
Я шагаю в приемную и застаю самый конец некоего странного танца. Не будь я в курсе событий, я могла бы подумать, что Майя и Тэмсин исполняют некий хореографический номер – всякий раз, когда Тэмсин делает шаг вперед, Майя блокирует ей путь или выставляет руку, чтобы ее остановить.
– Флисс, скажи ей, что мне здесь положено быть! Она обращается со мною, как с самозванкой.
– Прекрати, Тэм, – на полном серьезе произносит Майя. – Ты ставишь всех нас в дурацкое положение. Мы же вчера договорились, что это был твой последний день.
– Это я попросила ее прийти, – поясняю я Майе. – Мне нужно, чтобы кто-то просветил меня насчет фильма, причем срочно. Когда я пришла сюда утром, Лори нигде не было, и я не смогла дозвониться до него
