российские паспорта и пользовались покровительством русского правительства в лице его дипломатических представителей. По русским законам, российское подданство терялось лишь в следующих случаях: 1) вследствие поступления на иностранную службу без разрешения правительства; 2) вследствие отказа на вызов русских властей вернуться на родину. Более того, 62 статья Берлинского трактата подтверждала покровительство русским монахам со стороны дипломатов именно как российским подданным.
Вместе с тем, согласно указу Св. Синода от 13 июля 1816 г., русские подданные, принявшие постриг за границей, не признавались как монахи в России. В ответ на это Александр I издал другой указ, который разрешал богомольцам принимать монашество, но при условии, что они навсегда останутся за границей. В дальнейшем лиц, постриженных за границей, принимали в русские монастыри в монашеском звании и своем сане после прохождения трехлетнего послушнического искуса, причем в каждом случае требовалось разрешение от Св. Синода. Эта практика прослеживается на многих примерах. Приведем один из них. В феврале 1900 г. иеромонах Андреевского скита Порфирий обратился к настоятелю Виленского Свято-Троицкого монастыря архим. Палладию с прошением о принятии его в число братии с разрешением священнослужения. Архим. Палладий ходатайствовал перед архиереем об исполнении этого прошения в связи с недостатком в иеромонахах. Архиепископ Литовский и Виленский Ювеналий, однако, отвечал, что он не имеет права дать подобное разрешение, так как «пострижение и рукоположение, производимое на Афоне, не признается в России без разрешения Св. Синода, потому проситель и должен просить Св. Синод»[77]. Следующее письмо Порфирия было направлено уже в Св. Синод, причем он просил принять его с разрешением священнослужения и «взамен требуемого при сем предварительного искуса зачесть время пребывания в подворьях Афонского Свято-Андреевского скита в Одессе с 1886 г. по 1890 г. и в Петербурге с 1890 г. по 1892 г. и затем с 1897 г. по 15-е января 1899 г.», где он совершал богослужение с разрешения местной епархиальной власти[78]. Ответ Синода был, однако, неблагоприятным: о. Порфирий, «как получивший пострижение в монашество и рукоположение в сан вне пределов России, в силу циркулярного указа Св. Синода от 19 марта 1816 года, может быть принят в указанный им Виленский Свято-Троицкий монастырь или в какую-либо другую обитель… не иначе как на испытание в течение трех лет», после чего епархиальное начальство может ходатайствовать перед Св. Синодом о признании его в сане и монашестве[79]. Через полтора года в Синод обратился архиепископ Волынский и Житомирский Модест, который просил об о. Порфирии, на сей раз касательно зачисления его в братию Дерманского Свято-Троицкого монастыря на иеромонашескую вакансию. В рапорте указывалось, что еще в 1898 г. Острожский епископ Серафим ходатайствовал о назначении иером. Порфирия наместником Дерманского монастыря[80]. Теперь в Синоде сочли возможным отступить от буквы
Иером. Порфирий – архим. Палладию. 8 февраля 1900 г. РГИА. Ф. 796. Оп. 181. VI отд. 1 ст. Д. 3044. Л. 2–2 об.
Иером. Порфирий – Св. Синод. 29 февраля 1900 г. Там же. Л. 1–1 об.
Выписка из определения Св. Синода 13 марта 1900 г. № 1103. Там же. Л. 4.
Модест, архиеп. Волынский и Житомирский – Св. Синоду. Рапорт. 15 сентября 1901 г. № 551. Там же. Л. 6–6 об.
