не пугал. Нет. Он причинял боль. Дикую, нестерпимую боль безумия. Судья заметалась.
– Я не стану нарушать договор. Не стану. Не стану! – закричала она, но голос демона не стих. Наоборот, стал громче, пронзительнее. – Его отпустят! Клянусь, отпустят! – голос судьи сорвался, но вместе с этим стих и голос демона. – Лесков выйдет на свободу, выйдет, – она включила зажигание. – Клянусь, выйдет.
Сводивший с ума голос не возвращался, но у демона был новый план. Какое-то время он ждал, слушая, как судья суеверно шепчет свои клятвы, затем потребовал отправиться в тюрьму и лично сообщить Лескову о том, что он свободен.
Охранник с трудом узнал в заплаканной и растрепанной женщине судью Киру Демидовну Джанибекову. Странно, но сейчас, в таком виде, она пугала его еще больше прежнего. Он не знал о демоне, не мог видеть его рядом с судьей, но существо, снующее возле ног охранника, существо мира теней, видело демона, боялось. Оно пугливо пряталось за ноги своего хозяина, передавая ему свой страх. Азоль и все его сородичи были слишком примитивны, неся в своей природе первичные человеческие инстинкты, извращенные разумом своих владельцев. Демон знал это и презирал их. И его презрение передавалось судье. Презрение к хозяину азоля.
Судья остановилась позади охранника. Руки у него тряслись, когда он подбирал нужный ключ.
– Это не займет много времени, – сказала не столько ему, сколько самой себе судья.
Дверь открылась. Кира заставила себя войти в камеру. Заключенный ждал, стоя у дальней стены. На мгновение ей показалось, что он знает, почему она здесь, знает обо всем, что с ней недавно случилось.
– Скажи ему, – поторопил ее демон.
– Завтра ты выходишь, – сказала Лескову судья. – Прокурор даст тебе месяц. Большего я сделать для тебя не могу.
– Можешь, – шепнул ей на ухо демон. – Извинись перед ним.
– Что? – растерялась судья.
– Что? Что? Что? – застучало у нее в висках, напоминая о недавнем приступе.
Она обернулась и уставилась на охранника, словно это он был причиной всех ее бед.
– Ну же! – поторопил демон куклу, воля которой уже была сломлена.
– Прости меня, Лесков, – тихо сказала судья. – Прости за все, что я сделала тебе.
Глава вторая
Давид Джанибеков смотрел, как уезжает сестра. Стоял на улице и ждал, пока машина не скроется за поворотом.
«Что же случилось, черт возьми?» – думал он.
Какие цели преследовала Кира? Что заставило гордую, всеми уважаемую судью пасть на колени и просить за человека, честь которого была запятнана, а карьера уничтожена его же собственными проступками? Может быть, страх. Но перед чем? Неужели, бывший судья Лесков сумел-таки отыскать нити, потянув за которые, можно было оказать давление на Киру? Но почему тогда Кира не поделилась этой тайной с ним, со своим братом, не попыталась даже намекнуть? Нет. Здесь, определенно, было что-то другое. Она была слишком напугана, практически не отдавала себе отчет
