войне, России грезилось, что этим был «благословлен новый демократический американо-российский кондоминиум, пришедший на смену бывшему соперничеству».
Американский стратег польского происхождения дает красочное описание, как бы дразня россиян:
Этот кондоминиум будет глобальным по масштабам. Таким образом, Россия будет не только законным правопреемником бывшего Советского Союза, но и де-факто партнером в мировом устройстве, основанном на подлинном равенстве. Как не устают заявлять российские лидеры, это означает не только то, что остальные страны мира должны признать Россию равной Америке, но и то, что ни одна глобальная проблема не может обсуждаться или решаться без участия и/или разрешения России. Хотя открыто об этом не говорилось, в эту иллюзию вписывается также точка зрения, что страны Центральной Европы должны каким-то образом остаться, или даже решить остаться, регионом, политически особо близким России. Роспуск Варшавского договора и СЭВ не должен сопровождаться тяготением их бывших членов к НАТО или даже только к ЕС.
Западная помощь тем временем позволит российскому правительству провести реформы внутри страны, исключить вмешательство государства в экономику и создать условия для укрепления демократических институтов. Восстановление Россией экономики, её специальный статус равноправного партнера Америки и просто её привлекательность побудят недавно образовавшиеся независимые государства – благодарные России за то, что она не угрожает им, и всё более осознающие выгоды некоего союза с ней – к самой тесной экономической, а затем и политической интеграции с Россией, расширяя таким образом пределы этой страны и увеличивая её мощь.
Но сразу после этого текста Бжезинский подчёркивает, что такой подход «лишён внешнеполитического и внутриполитического реализма», а ласкающая взор и слух концепция «зрелого стратегического партнерства», обманчива: «Америка никогда не намеревалась делить власть на земном шаре с Россией, да и не могла делать этого, даже если бы и хотела. Новая Россия была просто слишком слабой, слишком разорённой 75 годами правления коммунистов и слишком отсталой социально, чтобы быть реальным партнером Америки в мире». И как только стали появляться разногласия между Москвой и Вашингтоном, вся идея «зрелого стратегического партнёрства» стала казаться дутой, и всё больше россиян стали считать её озвученной специально для обмана России.
Бжезинский, с одной стороны, пишет: «Нельзя не признать, что не все тревоги России в отношении расширения НАТО лишены законных оснований или вызваны недоброжелательством». С другой – сразу же после этого признания ветеран холодной войны переходит в лобовую атаку: «Некоторые противники расширения НАТО, разумеется, особенно в российских военных кругах, воспользовались менталитетом времён холодной войны и рассматривают расширение НАТО не как неотъемлемую часть собственного развития Европы, а скорее как продвижение к границам России возглавляемого
