Хотя… Скажите, а неужели здесь никогда не пытались изменить название города?
– Никогда, – промолвил Вергилин. – Во всяком случае, мне такие проекты неизвестны. Мухосранск – весьма старинный город, упоминаемый в древнейших хрониках. Не скажу, что его история богата событиями… надеюсь, вы найдете время и посетите наш краеведческий музей. Но изменять традициям в угоду сиюминутной моде или политической конъюнктуре не в наших правилах. Это ведь в больших городах, где жизнь бурлит ключом, все делается под воздействием порыва. Трах-бах, посрывали таблички, переписали вывески, перечертили карты…
– Это уж так, – усмехнулся Кармазин.
– А вот мы никуда не торопимся. Любимая поговорка мухосранцев – «Утро вечера мудренее». Или, в местном варианте, «Доживем до осени». Люди здесь основательные, неспешные.
– Да разве ж это люди? – отозвался пьяный из-под скамейки. – Мухосране, мать их…
Этимовирус
– Сто-о-ой! – орал зеленомордый тип в красном, с отливами, балахоне и суматошно махал руками. Он выскочил невесть откуда прямо под выстрел. – Не сме-е-еть!
Хренов убрал палец с курка и опустил ствол.
– Ты что, мужик? – спросил он в сердцах. – Спятил? В кожу тебя и в рожу… Я ведь, можно сказать, пулю на вылете удержал.
– Успел, – всхлипнул зеленорылый и обессиленно припал к молодой сосенке. – Уберег…
Мощный крутозадый самец уходил. С хрустом ломил через заросли, походя сшибал просторными рогами низкие ветки. Полтонны пельменей и окороков.
– Эх ты, козел, – промолвил Хренов, адресуясь не то к упущенной добыче, не то к нежданной помехе, и полез за папиросой, чтобы успокоиться. – Егерь, что ли? Так у меня все железно, и билет, и взносы на год вперед, и лицензию могу показать, я же не щелкопер какой.
– Вы не щелкопер, – выдохнул зеленорожий. – Вы преступник.
– Ну ты дал под штангу! – изумился Хренов. – Следи за речью-то немного… – Он пригляделся. – Что-то не припомню тебя. Здесь же Анисимов егерит, мы с ним о прошлый четверг… Да и фреска у тебя как-то не соответствует. Неужто зубочистку употребляешь?
– Зубочистку?!
– Ну, зубную пасту. Вовнутрь. Она же, зараза, какого только цвета не бывает.
– Ах, зеленая пигментация… Это мое горе, – чудик вздохнул. – Это и мое спасение. Потому-то я здесь. А не в резервации, как многие несчастные, – его лицо снова мелко задергалось.
– Закуривай, – сказал Хренов, протягивая портсигар. Зеленый с отвращением повел плечами. – Давай-давай… Ты, честное слово, нынче заново на свет народился. Я же с закрытыми глазами пулю в пулю сажу. Как гусар! И откуда ты на мою голову навязался?
– Я из будущего, – просто сказал зеленый. – Ваш, некоторым образом, потомок…
– Это чей же ты будешь? – усомнился Хренов. – Машкин, с птицефабрики? Или Дарьи Анемподистовны, завпроизводством?
– Не
