style="font-size:15px;"> Палий давно решил лично встретиться с гетманом Мазепой. Поговорить тет-а-тет. Наконец, он определился с поездкой после чествования назначения Самуся наказным гетманом.
Ехать к Мазепе Палий решил через Киев, где должен встретиться с Захаром Искрою, который имел в Киеве общий дом с братом Иваном Искрою, полковником полтавского полка, и вместе с З. Искрою ехать в Батурин, резиденцию гетмана Левобережной Украины. Заручиться поддержкой З. Искры Палий считал немаловажным: в трудный момент Искра мог привести на помощь и брата.
Палий уже давно не был в Киеве, и ему хотелось повидать город, где он проводил юношеские годы. Отправился в Киев вместе с своим джурой Семашко.
– Вот на этой улице, – заметил по дороге Палий, – когда я еще в коллегиуме учился, мы с хлопцами одного гонористого полковника вместе с каретой в канаву опрокинули за то, что кучера ногой в спину бил. Правда, и нам досталось – половину коллегиума перепороли розгами. Я больше недели встать не мог.
Семашко еще не бывал нигде дальше Фастова, и в шумном городе, Киеве, все его поражало. Палий охотно отвечал на все его вопросы, и парень был удивлен, как тот хорошо знает город, словно век прожил в нем. Палий называл Семашке улицы, показывал разные примечательные дома. Однако когда встретилась шумная ватага семинаристов, которые задорно и в то же время с завистью посмотрели на покрытых дорожной пылью казаков, Палий вдруг умолк и почти до самого дома Искры ехал углубленный в свои мысли. О чем он думал? Может, ему припомнилась молодость, коллегиум, тот день, когда он, еще юный, студент, впервые увидел на улицах Киева прославленного кошевого Сирко и после этого твердо решил стать запорожцем?
Заночевали в Киеве. Утром Палий рассказал Искре о своих намерениях. Рассказывал долго, с подробностями. Искра слушал молча, играя серебряной табакеркой. Палий даже стал сомневаться – не напрасно ли он открылся. Но вот Искра, по-прежнему молча, подошел к стене, на которой висел турецкий ковер, снял два кремниевых кавказских пистолета с костяными резными рукоятками и внимательно осмотрел их, снял деревянную, обтянутую кожей пороховницу и саблю в широких золоченых ножнах, и заговорил тяжко, словно о чем-то постороннем:
– Давно висят они без дела.
В комнату вошел джура Искры.
– Возьми это все, проверь хорошенько, почисть. Коня подготовь, сведи в кузницу, пусть перекуют левую переднюю.
Потом обратился к Палию:
– Чего так смотришь? О том, что ты сказал, я уже не раз думал. Вместе на Правобережье поселились. А на красноречивые письма короля, в самом деле, полагаться нельзя.
На другой день около полудня они выехали в Батурин. Здесь жила дочь Палия Катря, которую выдал перед отъездом на Запорожье за сотника Антона Танского. У них они и решили остановиться. Зятя не было дома, и дверь открыла Катря.
– Батько! – закричала она и кинулась отцу на шею. То целовала его, то всхлипывала от радости, спрятав голову у него на груди, а Палий ласково прижимал дочь к
